Александр Македонский - Поль Фор Страница 18

Армия, которой предстояло в третий раз помериться силами с воинами Дария, двигалась в два раза медленнее, чем всадники и погонщики верблюдов, недавно сопровождавшие Александра к оазису Сива²⁷. Ее движение затрудняло огромное число сопутствующих армии людей, шедших с обозом в 3 тысячи повозок. От Тира до Тапсака (ныне Джераблус) на Евфрате в северной Сирии немногим более 600 километров, если двигаться через Сидон, Бейрут, Дамаск, Хом, Хаму, Алеппо, а также по усеянным мертвыми телами степям. Всего 51 день хода, с 10 июня до 31 июля, в самый разгар лета, то есть 12 километров в день, при том, что движение осуществлялось в основном на рассвете и в сумерках. За время пути они всего одиннадцать раз разбивали лагерь (Курций Руф, IV, 9, 11).

При таком изматывающем темпе движения самые слабые падали и умирали. Так случилось со Статирой, женой Дария, находившейся среди пленников. Александр устроил ей (предположительно в Алеппо) торжественные похороны. Очень сомнительны свидетельства о том, что персидский царь, узнав от одного состоявшего в свите царицы евнуха о достохвальном поведении Александра, отправил к нему третье посольство с предложением царствовать на трети империи — от Средиземного моря до излучины Евфрата. То, что сообщают об этих предложениях и об отказе Александра Курций Руф (IV, 11) и Юстин (XI, 12, 9–16), дает основание предполагать, что этот сюжет всего лишь дублирует историю с посланиями, которыми цари обменялись годом раньше. Единственное, в чем можно не сомневаться в этих краях, кишащих лазутчиками, двойными агентами, осведомителями и просто переводчиками, — так это в том, что оба государя были точно информированы о местонахождении и намерениях друг друга. Александр отправил саперные части навести понтонный мост через Евфрат в 120 километрах к северо-востоку от Алеппо; прикрывать его должна была батарея катапульт. Дарий же, со своей стороны, поручил начальнику штаба Мазею с 2 тысячами наемников-греков и 3 тысячами кавалеристов охранять все пути, ведущие в Месопотамию. Силы были слишком неравны. «Когда Мазей узнал о приближении Александра (от Тапсака), он бежал со всем своим отрядом. Тут же два моста были доведены до противоположного берега, и Александр с войском переправились по ним» (Арриан, III, 7, 2).

И вновь потянулись степи или пустыни и, несмотря на незначительную изрезанность местности и наличие водных источников и караван-сараев на участке от Кархемыша до Тигра, несмотря на несколько редких передышек, армейской колонне потребовалось как минимум 43 дня на то, чтобы преодолеть 440 километров, которые отделяли ее от второй реки²⁸. Немногим более 10 километров за день в самый знойный период года проходила армия по этой местности, в которой Крассу суждено было потерять свои легионы, а с ними и жизнь, где попал в позорный плен император Валериан, а император Юлиан вел тяжелые бои, в которых нашел свою смерть. От разведчиков Александру стало известно, что персы собрали все свои силы на равнине в 80 километрах к северо-востоку от древней Ниневии и в 80 километрах к северо-востоку от Арбел (ныне Эрбиль в Ираке). В ночь с 20 на 21 сентября 331 года кавалерия гетайров и фаланга не без труда перешли Тигр по броду Джезират в 160 километрах к северо-востоку от современного Мосула. Дав воинам два дня передышки (на это время выпало полное лунное затмение), Александр начал неспешно выдвигать войска и обоз в направлении поля битвы при Гавгамелах²⁹ (античные авторы переводили это название как «Дом верблюдов», однако, очевидно, правильнее было бы толковать его как арамейское «габ гамела», «верблюжья спина») и прибыл сюда днем 30 сентября. На то, чтобы преодолеть последние 40 километров, потребовалось полных восемь дней.

Дарий распорядился выровнять здесь холмы, чтобы дать возможность своим боевым колесницам, по бокам которых были прикреплены лезвия кос, расстроить плотные ряды фаланги, а также чтобы позволить персидской кавалерии и слонам подавить сопротивление неприятеля. Несомненно, здесь на стороне Дария было не только численное превосходство, но и характер рельефа местности. Но Александр имел преимущество в вооружении, тактике и боевом духе. Ночью он выстроил войска, растянув, насколько возможно, их фронт: фаланга — в центре, по флангам под тупым углом — союзники, за ними, чтобы избежать окружения, по косой линии выстроилась кавалерия. Обоз вместе с пленниками, среди которых находились мать и дети Дария, расположился на холме на значительном расстоянии от поля битвы.

Наутро 1 октября, после совершения молитв, обетов и жертвоприношений Зевсу и Афине Нике, богине победы, после того, как прозвучали трубы и улеглись беспорядочные шумы предшествующей всякому сражению суматохи, войско лицезрело, как одетая в красные плащи царская ила вытянулась вперед вслед за царем (которого можно было узнать по тройному султану из белых перьев и конского волоса) и Клитом Черным. Несмотря на многочисленные обстоятельные описания, мы знаем об этой битве лишь два несомненных факта. Первый заключается в том, что острые сариссы, которыми были вооружены македонские кавалерия и фаланга, вывели из боя возниц, правивших боевыми колесницами, а также скифских и персидских всадников («Целить в лицо», — повелел солдатам Александр). Второй — то, что плохо охранявшийся и оставшийся без поддержки греческий обоз едва не захватили персы. Раздосадованному Александру пришлось отправить несколько эскадронов пикинеров на выручку своему наполовину окруженному левому флангу. Парменион дважды просил прекратить наступление на правом фланге и прийти на помощь лагерю у него в тылу. Эти затруднения помешали Александру превратить свой успех в полную победу. Он никогда не мог простить Пармениону то, что из-за него не захватил Дария в плен.

На этот раз потери греков были весьма значительны. Согласно Арриану (III, 15, 6), в ходе битвы при Гавгамелах и преследования союзники потеряли одну тысячу всадников. Общие людские потери можно оценить в диапазоне от 4 до 5 тысяч человек, что составляет десятую часть общей численности. Здесь не приняты в расчет раненые, большинство из которых умерли в последующие дни. Несомненно лишь то, что едва мародеры очистили поле битвы, а греки похоронили погибших, как в европейской армии и ее обозе вспыхнула эпидемия (холера?), между тем как Александр не мог праздновать победу: потери, понесенные армией, не были компенсированы, Дарий бежал в Мидию, в укрепленных местах еще не были размещены македонские гарнизоны, а непокорные сатрапы не приведены к повиновению.

Расстояние, которое разделяет Мосул и восточную границу Пакистана, крайнюю оконечность империи, вдвое превышает то, что преодолели победители, двигаясь от последних греческих городов Малой Азии до Мосула. Этим можно объяснить равно усталость и раздражение балканских войск и принятое Александром решение пополнять армию за счет населения Среднего Востока, местной администрации и ее казны. Уже несколько часов спустя после битвы первейшей его заботой было «как можно быстрее прибыть в Арбелы с тем, чтобы завладеть казной и прочим обозом Дария. Назавтра (3 октября) он сюда явился» (Арриан, III, 15, 5). Выйдя из Арбел, Александр не бросился в погоню за Дарием на север, к Каспийскому морю, а собрал свои войска и их добычу, всех больных и экипажи и направился в противоположном направлении — на юг.

Расстояние в 400 километров от Арбел до Вавилона армия, не встретив никаких препятствий, преодолела в боевом построении по царской дороге за 34 дня. Предосторожности оказались напрасными: местное население было настроено враждебно по отношению к персам; кроме того, в Вавилоне, колоссальном космополитическом образовании, имелись греческие, финикийские, египетские кварталы, которые всей душой радовались появлению «освободителя». Здесь 21 октября 331 года Александра провозгласили «Царем вселенной». Поднявшись на колесницу, подобно прежним государям, он совершил триумфальный въезд в город. Гражданские и религиозные власти передали ему город, крепость и сокровища. Александр отдал распоряжение восстановить храмы, которые разрушил Ксеркс в 479 году, прежде всего Бэла-Мардука, главного вавилонского божества. Он принес Мардуку жертвы в соответствии с ритуалами, к которым приобщили Александра халдейские жрецы, и таким образом добился своего признания законным царем «четырех частей света». Поддержка жреческой касты, как прежде в Египте, позволила Александру с легкостью установить в Вавилоне македонское господство.