История руссов. Славяне или норманны? - Сергей Лесной Страница 18

Итак, сообщение Фотия не оставляет ни малейшего сомнения, что на Царьград нападали руссы-славяне, а не руссы-норманны, но как согласовать это с тем, что в западных хрониках мы встречаем выражение: «eo tempore normanorum», т. е. «в это время норманны», и именно об этом событии?

Для объяснения этого обратимся к свидетельству Лиудпранда, которому следует придавать особое значение уже потому, что он был выдающимся человеком и многое видел своими собственными глазами.

Он дважды посетил Царьград: в первый раз между 948 и 950 годами, когда он был посланником от короля Беренгариуса I при византийском дворе и прожил там много месяцев. Затем с 963 года он стал епископом города Кремоны в Италии (сам Лиудпранд был из Ломбардии), во второй раз, будучи уже епископом, он прожил 4 месяца в столице Византии, как посол императора Оттона I.

Таким образом, мы имеем дело с человеком образованным и высокопоставленным, а не с безвестным анонимным летописцем, о котором мы решительно ничего не знаем, а главное, с лицом, описывающим свое время, а не пользующимся какими-то неизвестными источниками о давно ушедшем времени.

Кроме личного опыта Лиудпранд имел также достоверные сведения о Византии от своего отчима, который был послом короля Италии Гуго во время нападения в 941 году князя Игоря на Царьград при византийском дворе. Таким образом, свидетельство Лиудпранда, в сущности, охватывает сведения двух поколений итальянских послов при Константинополе с 941 по 968 год, поколений очевидцев. Отчим Лиудпранда, например, лично присутствовал при обезглавлении пленных руссов.

Мы приводим ниже цитату из Лиудпранда целиком, ввиду ее особой важности:

«Habet quippe (Constantinopolis) ab aquilone Hungarios, Pizenacos, Chazaros, Rusios quos alio nos nomine Normannos appelamus, atque Bulgaros nimium sibi vicinos» (Pertz, Monumenta German. Histor. Scriptores, III, p. 277).

Таким образом, Лиудпранд, итальянец, перечисляя соседей греков с севера («ab aquilone»): венгерцев (угров), печенегов, хазаров и руссов, говорит, что мы, т. е. итальянцы, называем их и иным именем, именно «нордманнами». Из текста не ясно, называли ли итальянцы все перечисленные народы «нордманнами» или только руссов. Во всяком случае, руссов они безусловно называли «нордманнами», хотя много вероятия, что и остальные перечисленные народы включались в это понятие.

Очевидно, Лиудпранд считал греков, как и итальянцев и болгар, которых он выделяет из группы «нордманнов», «южанами», а всех северных соседей их — «северянами» или, иначе, «нордманнами».

Из этого показания бесспорно вытекает, что руссы, с точки зрения итальянцев, были «нордманнами» и что названы подряд все ближние северные соседи Греции (болгары же оговорены особо), что же касается дальних северных соседей, т. е. германцев, скандинавов, финнов и т. д., то о них не сказано ни слова.

Это не значит, конечно, что скандинавы не включались в понятие норманнов, но это значит, что южане в первую очередь считали норманнами целую свиту разных среднеевропейских народов, соседей Византии с севера. т. е. именно тех, с которыми Византии и приходилось все время иметь дело. Скандинавы же были только незначительной примесью к массам войск указанных «норманнов», которые оказывались то врагами, то союзниками, с массой же скандинавов, исчисляющихся десятками или сотнями тысяч, Византия не сталкивалась. Из свидетельства Лиудпранда ясно, что «Rusii» — это отдельный народ, подобный уграм, печенегам и хазарам, сосед Византии и указанных племен, что «Rusii», в первую очередь относится к Киевской Руси, а не к скандинавам за тридевять земель.

Из этого совершенно ясно, что когда итальянские источники говорят о походе руссов на Царьград в 860-м году («eo tempore normannorum»), то речь идет в первую очередь о киевских руссах, ближайших северных соседях, могущих явиться на кораблях по морю; ни угры, ни печенеги, ни хазары военным флотом не обладали. Таким образом, никакого противоречия между показаниями Фотия и западными источниками нет: и в том и в другом случаях речь идет о руссах-славянах.

Перейдем теперь к следующей цитате из Лиудпранда, подтверждающей еще больше правильность нашего толкования.

«Verum quoniam meus vitricus, vir gravitate ornatus, plenus sapientia, regis Hugonis fuerat nuntius, pigrum michi (очевидно mihi) non hic sit inserere, quid eum de imperatoris sapientia et humanitatae et, qualiter Rusios vicerit, audivi sepius dicere. Gens quaedam est sub aquilonis parte constituta quam a qualitate corporis Greci vocant Rusios, nos vero a positione loci nominamus Nordmannos. Lingua quippe Teutonum Nord aquilo, man auter dicitur homo, unde et Nordmannos aquilonares homines dicere possumus. Huius denique gentis rex vocabulo Inger erat, qui collectis mille et eo amplis navibus Constantinopolim venit… Inger ingenti cum confusione post modum ad propria est reversus. Greci vero victoria potiti, vivos secum multo ducentes Constantinopolim regressi sunt laeti. Quos omnes Romanós in praesentia Hugonis nuntii, vitrici scilicet mei, decollari praecepit» — «А мой отчим, муж, достоинствами украшенный, прежде был послом короля Гуго и, немало заботясь о моем воспитании, весьма часто рассказывал о мудрости и человечности императора (Романа), а также о том, как он некогда победил русиев (Rusios). Народ сей сложился в пределах северных, и греки его называют русиями (Рουσιος) по свойству его телесного устроения, мы же именуем нордманнами («людьми Севера». — Примеч. ред.) по географическому местоположению. Ибо на тевтонском наречии север произносится Nord, человек же — man, посему мы и можем северян называть нордманнами. Далее, был у этого народа король по имени Ингер (Inger), который, собрав кораблей тысячу, и даже более того, пришел к Константинополю… Впоследствии Ингер с великим смятением возвратился в свои пределы. Греки же, упоенные победой, множество пленных увели с собой живыми и, радостные, вернулись в Константинополь. Всех пленных (император) Роман повелел обезглавить в присутствии посла короля Гуго, то есть моего отчима» (лат.) (idem, p. 331).

Из этой цитаты видно, что итальянцы именно («мы», говорит Лиудпранд) называли руссов норманнами, и он объясняет значение этого слова: от немецкого nord = север и man = человек, иначе говоря, руссы назывались «северянами»). Это место показывает, что хазары, печенеги и т. д., по-видимому, в понятие северян не включались.

Что же касается греков, то они называли руссов «Rusii», по особенности их тела, объясняет Лиудпранд, именно по светловолосости. «Rusii» означало «рыже-» или «светловолосые» — особенность, резко бросавшаяся в глаза черноволосым грекам.

Лиудпранд подчеркивает, что итальянцы называли один и тот же народ отлично от греков, именно они называли их по признаку их географического местоположения, греки же — по признаку телесного строения.