Повседневная жизнь Дюма и его героев - Элина Драйтова Страница 18

Во всяком другом экипаже я мог бы читать. И надо сказать, что, измученный бессонницей, я не раз пробовал взяться за книгу, но уже на четвертой строчке она вылетала у меня из рук, а когда я наклонялся, чтобы поднять ее, то больно стукался головой или спиной, что быстро излечило меня от желания читать.

В начале следующего дня я был в небольшой деревеньке Бежанице, а в четвертом часу дня — в Порхове, старом городе, расположенном на реке Шелони. Это составляло половину моего пути. Меня искушало желание переночевать здесь, но комната для приезжих оказалась так грязна, что я предпочел продолжать путь. Кроме того, ямщик уверил меня, что дальше дорога пойдет лучше: это и заставило меня принять столь героическое решение.

Дальше мы поскакали галопом, и меня еще больше бросало и швыряло во все стороны. Ямщик на облучке тянул какую-то заунывную песню, слов которой я не понимал, но грустный мотив ее как нельзя лучше соответствовал моему печальному положению. Скажи я, что мне удалось заснуть в эту ночь, никто бы мне не поверил, да я и сам не поверил бы себе, если бы не проснулся, больно ударившись лбом обо что-то твердое. Повозку так тряхнуло, что ямщик чуть не вылетел со своего сиденья» («Учитель фехтования», I).

Догадываюсь, что многие живущие в России, и особенно автомобилисты, понимающе заулыбаются, прочитав эти строки. Дюма написал это, еще не побывав в России! Насколько же интересно прочесть его настоящие путевые заметки.

Говоря о путешествиях, нельзя забывать и о постоялых дворах. Дюма о них и не забывал, тем более что сам многократно ими пользовался. Ему, правда, были явно не по вкусу немецкие гостиницы, потому что на их кроватях «уже через пять минут подушка сваливается на одну сторону, перина на другую, а простыня скручивается в трубочку и исчезает, так что ты оказываешься в своей пуховой постели, имея одну половину своей индивидуальности в поту, а другую — заледенелой». [34]

А вот французские гостиницы были писателю более привычны. Как они выглядели? Вот описание типичной гостиницы 1827 года. Для точности скажем: дело происходит в Гавре в «Королевской гостинице», где обманутая супруга г-на Камилла де Розан преследует своего мужа-изменника («Сальватор»).

«Как только горничная вышла, г-жа де Розан окинула комнату взглядом. Это была обычная комната, какие встретишь на любом постоялом дворе.

Как правило, все они выходят в один коридор, сообщаются друг с другом и их разделяет лишь запирающаяся дверь. Они следуют одна за другой и соединены, словно бусины четок; г-жа де Розан с первого взгляда определила, что это именно такая комната, и очень обрадовалась.

Справа находилась дверь, что вела в номер 21, слева — в номер 23, то есть в комнату, которую снимали Камилл и Сюзанна. Креолка поспешила к этой двери и приникла ухом к замочной скважине» («Сальватор». Ч. IV, XXX).

Но прекрасной Долорес недостаточно слышать. Во имя задуманной мести ей нужно войти в соседнюю комнату.

«Отойдя от двери, она приблизилась к камину, взяла стакан воды и залпом осушила. Проверив оружие, она отворила дверь и вышла в коридор.

Когда она подошла к двери номера 23, она увидела, что ключа нет.

Креолка вернулась к себе и на мгновение застыла, словно окаменела. С ее стороны на внутренней двери были засовы, с другой — замок Но она заметила вот что: кроме задвижек с ее же стороны находились задвижки, удерживавшие дверь, одна на потолке, другая на полу.

Тогда она поняла, что ничто не потеряно.

Она бесшумно отодвинула засовы, а потом и задвижки. Дверь держал лишь язычок замка, запертого на два оборота.

Она нажала дверь, и та широко распахнулась. Она не спеша, ровным шагом двинулась к алькову. Скрестив руки на груди, она взглянула на изумленных любовников, тесно прижавшихся друг к другу, и сказала:

— Это я!» («Сальватор». Ч. IV, XXX).

Вот какие драмы могут разыгрываться в гостиницах, где соучастницей становится сама планировка помещения.

Герои Дюма часто останавливаются в гостиницах. Это относится и к героям исторических романов. Значит, мы можем что-то узнать о гостиницах былых времен? Да, можем, и даже получим небольшую историческую справку о том, где останавливались путешественники в XVI веке, сдобренную к тому же извинениями за слишком частое обращение к гостиничной теме.

«Может быть, кому-то покажется, что рассказчик этой истории, следуя за своими героями, слишком часто посещает гостиницы. На это рассказчик ответит, что не его вина, если эти герои, одни — выполняя желание возлюбленной, другие — скрываясь от королевского гнева, едут на север и на юг. Попав в эпоху, промежуточную между античной древностью, когда постоялых дворов не было, так как их заменяло братское радушие людей, и современностью, когда постоялый двор выродился в табльдот, автор был вынужден останавливаться в гостиницах, где происходят важные события его романа. Заметим, что караван-сараи нашего Запада в те времена подразделялись на три вида: гостиницы, постоялые дворы и кабачки. Этой классификацией не следует пренебрегать, хотя сейчас она во многом утратила свое значение. Обратите внимание, что мы не упомянули превосходные бани, завещанные Римом императоров Парижу королей и унаследовавшие от античности многообразные языческие наслаждения.

Однако в царствование Генриха III эти заведения были сосредоточены в стенах столицы; провинция в те времена должна была довольствоваться гостиницами, постоялыми дворами и кабачками» («Графиня де Монсоро». Ч. I, XXX).

Вот так сделан между делом экскурс в историю гостиничного дела…

Вспомним теперь гостиницу чуть более раннего времени — «Путеводную звезду», в которой в 1572 году остановились у мэтра Ла Юрьера Ла Моль и Коконнас. Первое, что в ней поражает, — это вывеска из тех, какие уже почти исчезли к XIX веку.

«Великолепная жестяная вывеска (…), скрипя, раскачивалась на кронштейне и позванивала своими колокольчиками. Ла Моль остановился перед ней и прочел название: «Путеводная звезда», написанное, как девиз, под изображением, самым заманчивым для проголодавшегося путешественника: на темном небе жарится на огне цыпленок, а человек в красном плаще взывает к этой новоявленной звезде, воздевая свои руки вместе с кошельком» («Королева Марго». Ч. I, IV).

Из переговоров с хозяином мы понимаем, что в гостинице есть господские и лакейские комнаты, а также столовая, где путешественников кормят довольно скудно, потому что у Ла Юрьера «жареные куры существовали только на вывеске» (VII). Дальнейшие события показывают, что в гостинице пять этажей, ведь комната Ла Моля находится на пятом, и он убегает из нее от убийц по крышам соседних домов. Помещение, которое занимал Ла Моль, состояло из двух смежных комнат. В первой была кровать, вторая служила кабинетом и изнутри запиралась на задвижку (VII). Что ни говори, а возможностей самообороны у постояльцев этой гостиницы было больше, чем у Камилла де Розана в XIX веке. Впрочем, возможно, дом, где находилась «Путеводная звезда», изначально не был гостиницей и лишь позже был куплен Ла Юрьером.