Крах плана Шлиффена. 1914 г. - Максим Оськин Страница 18

Для организации и производства такого маневра Восточная Пруссия заблаговременно покрывалась железнодорожными линиями: пользуясь развитыми средствами сообщения, немцы получали возможность своевременно создать перевес в силах против любой из русских армий. В то же время, вследствие разницы в ширине железнодорожной колеи, сами русские были вынуждены пользоваться либо трофейным паровозо-вагонным составом, который еще следовало захватить, либо перешивать колеи для русских паровозов и вагонов. Следовательно, на первом этапе операции русская сторона оказывалась в положении неравенства гужевого войскового транспорта перед железнодорожным. После войны участник Восточно-Прусской операции вспоминал, что при вторжении в Восточную Пруссию «мы к тому же сразу попадали в паутину неприятельских железных дорог, не имея сами возможности вскоре использовать их, вследствие того, что у Вержболова кончалась русская железнодорожная колея, а для использования немецкой колеи требовались сложные технические работы с подвозом больших рабочих сил и громадных материальных грузов, на что требовалось много времени» ^[47].

Пока ударная часть германской восточнопрусской группировки сосредотачивалась против одной из русских армий посредством железнодорожных перебросок, арьергарды сдерживали натиск другой русской армии, опираясь на крепостные районы, строительство которых в Восточной Пруссии производилось в строгом взаимодействии друг с другом. За это время ударная группировка должна была разгромить одну из русских армий, чтобы затем быть перекинутой против второй русской армии. Использование железнодорожной инфраструктуры в этом контрпланировании играло ключевую роль.

Действительно, в предположении войны против Российской империи, когда в начальный период военных действий главные силы германских вооруженных сил отправлялись против Франции, а на Востоке предполагалось ведение стратегической обороны в течение шести недель, Восточная Пруссия была покрыта разветвленной сетью железных дорог. Немцы имели для отступления (или маневра) две железнодорожные магистрали, располагавшиеся на значительном удалении друг от друга и шедшие с запада на восток практически параллельно друг другу по северной и южной границе Восточной Пруссии. Вдоль русско-германской границы немцы построили четыре сильных рокадных (то есть протянутых в меридиональном направлении) линии, позволявшие тем самым проводить маневренные действия за щитом укреплений Мазурского крепостного района. Главной из этих линий являлась железная дорога Кенигсберг – Алленштейн.

План перебросок войск с восточного направления на южное и наоборот разрабатывался еще до Русско-японской войны 1904–1905 гг., когда русская угроза воспринималась гораздо болезненнее, нежели после поражения Российской империи в войне с Японией. Под этот план строились специальные железнодорожные ветки. Железнодорожная сеть оборудовалась выгрузочными платформами, позволявшими сразу разгружать весь эшелон. Узловые пункты оборудовались складами, военными магазинами, питательными пунктами. На территории Восточной Пруссии германцы заблаговременно развернули 16 продовольственных магазинов, 11 артиллерийских депо, 50 складов вооружения для ландштурмистов (ополченцев). Крепости оборудовались мощными радиостанциями, а все поселки и городки покрывались телефонной сетью.

Система складов равномерно распределялась по территории, чтобы полевые войска имели возможность проводить маневр в любом направлении, всегда имея в своем распоряжении заранее оборудованные и подготовленные тылы. Все это позволяло немцам двигаться по Восточной Пруссии с предельной скоростью. Главным условием ставилось удержание Летцена и оборонительной системы Мазурских озер, дабы в полной мере использовать ту неделю, что русские армии будут вынуждены действовать разрозненно, для разгрома русских по частям. Но захват русскими Летценского района коренным образом менял ситуацию, ибо «весь замысел обороны провинции строился на невозможности для 1-й и 2-й русских армий организовать взаимодействие» ^[48].

Между тем русские вовсе не помышляли о предварительном штурме Летценских укреплений, разъединяющих наступление двух русских армий. Отчасти это оправдывалось отсутствием тяжелой полевой артиллерии (например, в 1-й русской армии, двигавшейся севернее Летцена, было всего 4 тяжелых орудия), а для переброски крепостных орудий (из крепостей Гродно и Ковно) на фронт требовалось время. Отчасти – желанием бросить в бой все силы разом, чтобы смять противника и разгромить его еще в приграничном сражении. Поэтому в директиве командарму-1 от штаба Северо-Западного фронта 31 июля, в частности, говорилось: «Неприятель на всем фронте и во всех случаях должен быть энергично, с упорной настойчивостью атакован. Эти указания не касаются укреплений Летцен, на случай атаки коего последует особое приказание».

Таким образом, тот ключ, что лежал в основе германской оборонительной системы в Восточной Пруссии – Летценский укрепленный район – в русском оперативном планировании даже не подлежал немедленному штурму. Это означало, что русское высшее командование не собирается на первом этапе вторжения проводить единую фронтовую операцию, будучи уверенным в своих силах и своем превосходстве. Иначе говоря, в русском Генеральном штабе полагали, что противник будет успешно отражен любой из русских армий, после чего в любом случае бросится отступать от государственной границы за Вислу, а затем будет разбит на путях своего отступления выходящей на немецкие коммуникации второй русской армией.

Само географическое положение Восточной Пруссии диктовало план действий для русских иметь ближайшей целью отступление противника за Вислу, а в перспективе – за Одер. В противном случае немецкая восточнопрусская группировка всегда имела возможность удара по тылам и коммуникациям действующей на западном берегу Вислы русской армии. Соответственно, русские имели против Восточной Пруссии два операционных базиса – на реках Немане и Нареве, откуда и предполагалось наступать двумя армиями. Подразумевалось, что при вторжении на стороне русских будет существенное превосходство в силах, поэтому взаимная изолированность армий друг от друга и не считалась серьезным отрицательным условием ^[49].

Более того, если граф Шлиффен предполагал активную оборону Восточной Пруссии, причем предписывал действовать обязательно в соответствии с принципом концентрации сил, то русские не преследовали идеи соединения своих армий как первостепенную задачу. А русские, в свою очередь, «подыгрывали» в этом неприятелю. Пока Летценский район дробит единство русского фронта, части германской 8-й армии должны были, прикрывшись слабым заслоном от русской Неманской армии, обрушиться всеми силами на русскую Наревскую армию. Либо – наоборот. В любом случае главной германской группировке, оборонявшей Восточную Пруссию, на первом этапе вторжения (не более полутора недель) должна была противостоять одна русская армия.