Александр III - Александр Леонидович Мясников Страница 18

Действительно, дела предстояло бедному великому князю страшно много. Ему надо было серьезно заниматься военной службою, и ему нельзя было избегнуть официальной стороны своего нового положения, т. е. приемы и обязанность быть везде там, где государь бывает.

При покойном цесаревиче был граф Строганов, который отвоевывал для своего воспитанника право не ездить никуда в часы урочных занятий; но для нового наследника никто не мог отвоевывать ему от государя этих льгот, тем более, что государь с самого начала начал показывать, насколько он дорожил тем, чтобы новый наследник везде являлся и везде его сопровождал».

Говоря о самой церемонии присяги, Мещерский отметил, что, «несмотря на летнее время, съезд был к выходу многочисленный.

Цесаревич прочел присягу взволнованным, но громким и ясным голосом.

После присяги я зашел к цесаревичу поздравить его и передать ему впечатления торжества».

Александр Александрович подробно описал этот день в своем дневнике. В первой половине дня он вместе с родителями и братом Владимиром побывал в Петропавловской крепости на могиле «милого Никсы». Затем, переодевшись в атаманский мундир, вместе с отцом обошел войска.

В час дня началась церемония. Цесаревич записал:

«…Все пошли с тетями и племянницами. Я шел с т[етей] Соней. Мари и Ольга тоже были в русских платьях. Придя в церковь, начался молебен.

Молитвы великолепные, я молился сколько мог, страшно было выходить посреди церкви, чтобы читать присягу. Я ничего не видел и ничего не слышал; прочел, кажется, недурно, хотя немного скоро. Из церкви пошли тем же порядком в Георгиевскую залу, где Папá, Мамá и все тети стояли на троне и на ступеньках. Тут я прочел военную присягу…»

Присутствовавший на этом церемониале министр внутренних дел П. А. Валуев заметил:

«Обе присяги — церковно-гражданскую и военную — он прочитал внятным и ровным голосом, но голос еще не сложился… После присяги прием. Вел. князя заставили сказать по нескольку слов всем членам Государственного совета и всем сенаторам. Вероятно, еще и многим другим лицам военного звания. Тяжелая задача без надлежащей подготовки.

Особое впечатление произвела на меня императрица во время военной присяги. Она стояла одна перед троном лицом к нам. Государь сошел и стал близ цесаревича. Императрица стояла неподвижно, не поднимая глаз и только как бы шатаясь от усилия выдержать до конца. На лице то глубокое выражение страдания или скорби, которое заключается в отсутствии всякой подвижности впечатлений. Душа обращена вовнутрь. Внешне безжизненна. Если бы я мог быть уверен, что при этом не было никакой aigreur (чувства досады. — А. М.), я пожелал бы преклониться перед ней, как пред иконой. В сильном и безмолвном страдании есть святость и повелительное обаяние».

Через день после принятия присяги, 22 июля 1865 года, цесаревич Александр Александрович отправился на лагерный сбор в Красное Село.

Красное Село

Из «Полного послужного списка наследника цесаревича Александра Александровича»:

«1865 год

— Находился в лагере под Красным Селом, командуя 1-м баталионом л. — гв. Преображенского полка, и на маневрах с 22 июля по 7 августа.

— Отправился с Государем Императором в Москву 14 августа.

— Возвратился 20 августа».

Впервые на сборах в Красном Селе великий князь побывал в минувшем 1864 году. Тогда — в звании полковника, теперь — генерал-майора.

Красное Село в окрестностях Петербурга было местом особенным. Точнее, особо значимым для каждого офицера русской армии. Ни один офицер не мог рассчитывать на карьерный рост, если не участвовал в Красносельских лагерных сборах.

Еще в петровские времена Красное Село стало местом для летних сборов и военных учений.

Летние маневры, впервые проведенные еще Петром I, были возрождены в полном масштабе при Екатерине II в 1765 году. В том году императрица повелела вывести войска на лагерные сборы.

При Екатерине II в Красносельских лагерных сборах участвовал Александр Васильевич Суворов, в начале XIX века — будущие прославленные полководцы Отечественной войны 1812 года — генералы Михаил Илларионович Кутузов, Петр Иванович Багратион, поэт-партизан Денис Васильевич Давыдов. С Красным Селом было связано имя Михаила Юрьевича Лермонтова как юнкера лейб-гвардии Гусарского полка, участвовавшего в лагерных сборах 1834 года и написавшего здесь поэму «Монго».

В Красном Селе располагались все войсковые штабы: дивизионные, корпусные и штаб лагерного сбора. Лечебные средства лагеря (кроме войсковых) состояли из Красносельского военного госпиталя и офицерского лазарета имени великой княгини Марии Павловны.

Красносельский лагерь постоянно обустраивался и к середине XIX века располагался на двух противоположных возвышенностях, образовывавших собой берега Дудергоф-ского озера.

Лагеря занимали около десяти квадратных километров. В них можно было разместить до сорока тысяч человек, иногда в маневрах участвовало до ста двадцати тысяч.

В восточной части был Большой лагерь, в западной — Авангардный, у Дудергофского озера были построены учебные фортификационные сооружения. К западу от Авангардного лагеря раскинулось Военное (учебное) поле.

Железнодорожная ветка соединила Красное Село с Санкт-Петербургом в 1858 году. В 1861 году близ платформы Скачки был сооружен ипподром. На нем ежегодно проводились знаменитые и популярные Красносельские скачки.

К востоку от Главного лагеря была отведена большая территория для пехотных стрельбищ. Местность была своеобразной лабораторией военного искусства, полигоном для испытания военной техники. По сути это была летняя воинская столица Российской империи.

В самом Красном Селе, где жили семьи офицеров, был лучший в окрестностях Петербурга театр. На главной улице летом было многолюдно: прогуливалась нарядная публика, щеголяли офицеры. С утра до позднего вечера принимал посетителей прекрасный ресторан, который славился расстегаями с рыбой и грибами.

Перед первым пребыванием в лагере в Красном Селе в 1864 году наставник цесаревича и великих князей граф Перовский решил подготовить молодых людей к сложностям лагерной жизни. Татищев писал: «Чтобы подготовить их к трудам лагерной жизни и, так сказать, «тренировать» их, граф Перовский заставил их предпринимать более или менее отдаленные прогулки. Так, однажды, они собрались идти пешком из Царского в Гатчину. С ними пошли состоявший при них офицер Литвинов, несколько преподавателей и два молодых их сверстника: князь Мещерский и граф Перовский, сын воспитателя. Выйдя из Царского Села в 4 часа пополудни, путники пришли в Гатчину вечером в половине десятого и так мало устали, что, напившись чаю, погуляли еще по парку, а на другой день вернулись в Царское чрез Ропшу».

О жизни в Красносельском лагере у Александра Александровича остались самые теплые воспоминания.