Сталин - Эдвард Радзинский Страница 18

В 1912 году Орджоникидзе был нелегально послан Лениным в Россию – работать в подполье.

Орджоникидзе и рассказал Кобе об удивительных событиях, произошедших в партии: неутомимый Ленин совершил переворот! После поражения революции рядовые члены партии – и меньшевики, и большевики – стремились уничтожить раскол. Это подогревалось нехваткой средств у меньшевиков. Они пытались обсудить вопрос о шмидтовском наследстве, завещанном всей РСДРП и захваченном большевиками. Было принято решение о созыве Всероссийской конференции РСДРП для окончательного объединения враждующих. Но мало кто верил в это объединение.

«Разумеется, на такой конференции кучка драчунов, живущих за границей, будет состязаться в крикливости... и ожидать чего-то путного от этих петухов – чистейший самообман», – саркастически заметила Роза Люксембург.

Но она не знала Ленина. Ему нужно было только показать партии: мы сделали все для объединения. После чего, обвинив меньшевиков в нежелании сотрудничать, в январе 1912 года Ленин открыто произвел переворот. Он созвал конференцию большевиков в Праге, и она провозгласила себя единственным представителем РСДРП, избрала большевистский ЦК. Среди членов нового ЦК были Ленин, Зиновьев, тот же Орджоникидзе, принимавший самое активное участие в подготовке пражского переворота, и прочие. Но Кобы среди них не было.

Коба был введен в ЦК позже – лично Лениным.

Возмущенные письма от Плеханова, от Троцкого, от лидеров меньшевиков, от немецких социалистов Ленин попросту игнорировал.

Это тоже было составной частью искусства Вождя нового века: абсолютное наплевательство на общественное мнение. Коба успешно постигнет и это.

Орджоникидзе сообщил Кобе волю Вождя: Ленин потребовал его побега. И через несколько дней после свидания с Орджоникидзе, 29 февраля 1912 года, он в очередной раз бежит.

Сбежав из ссылки, Коба развивает бешеную деятельность. Сначала посещает родной Тифлис – соскучился по солнцу в безысходной Сибири. Потом отправляется в Петербург, по дороге инспектируя провинциальные комитеты.

Полиция заботливо рисует его портрет: «Лицо в оспенных пятнах, глаза карие, усы черные, нос обыкновенный. Особые приметы: над правой бровью родинка, левая рука в локте не разгибается».

Революционерка Вера Швейцер дополняет:

«На обратном пути в Петербург он заехал в Ростов. Он оставил мне директивы для работы Донского комитета. В это время ЦК почти весь сидел... Мы дошли до вокзала пешком и, маскируя нашу встречу, выпили по чашечке кофе и провели вместе два часа до поезда. Он был в демисезонном пальто черного цвета. На нем была темно-серая, почти черная шляпа, и сам он был худой, а лицо смуглое...»

Все то же пальто, все та же шляпа. Черный человек.

Выборы в Государственную думу очень волнуют Ленина. Ради них он уже пожертвовал самыми близкими людьми – направил на избирательную кампанию Инессу Арманд и Георгия Сафарова. Арманд – возлюбленная Ленина, с существованием которой приходится мириться Крупской. Сафаров в то время выполнял секретарские обязанности при Вожде.

Крупская: «Инесса и Сафаров, которых Ильич накачал инструкциями, были тотчас арестованы в Петербурге».

И тогда Ленин заставил бежать Кобу.

В Петербург Коба доехал благополучно.

После революции Сафаров станет одним из руководителей Красного Урала и подпишет решение о расстреле царской семьи.

Через два десятка лет он сам будет расстрелян Сталиным.

ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

В Петербурге Коба руководит избирательной кампанией. Здесь он встречает Скрябина-Молотова, также нелегально проживающего в столице. К ним присоединяется еще один подпольный революционер – Свердлов.

На этот раз Коба – очень подозрителен. Обычно аресты производятся ночью – теперь он не возвращается домой ночевать. После сходок с рабочими, где обсуждается тактика кампании, он бродит всю ночь по извозчичьим чайным и трактирам. В махорочном чаду, среди дремлющих за столами пьяниц и извозчиков Коба дожидается утра. От усталости и бессонных ночей он еле держится на ногах.

И все-таки петербургская весна закончилась арестом. Но если в сентябре 1911 года он был на свободе ровно три дня, то теперь – несколько недель. 22 апреля его арестовали. На этот раз ему не удалось уехать в хорошо знакомую Вологду – его отправляют в суровый Нарымский край. Но Коба не стал дожидаться ледяной нарымской зимы и уже 1 сентября бежал! В пятый раз!

В делах Департамента полиции есть телеграмма: «Джугашвили бежал из Нарымского края... намерен направиться к Ленину на совещание. В случае обнаружения наблюдения просьба задержать не сразу, лучше перед отъездом за границу...»

Но почему-то ему опять разрешают благополучно переправиться через границу!

Он направляется сначала в Краков к Ленину, потом в ноябре преспокойно возвращается в Петербург, чтобы уже в конце декабря... вновь беспрепятственно вернуться в Краков на февральское совещание ЦК. И при этом у него нет заграничного паспорта! Но как? Как все это удалось?

Вот его собственное объяснение, пересказанное старшей дочерью Аллилуева – Анной.

Оказывается, адреса человека, который должен переправить его через границу, у Кобы не было. Но он встречает на базаре поляка-сапожника, и, когда тот узнает, что отец Кобы тоже был сапожник и бедняк в Грузии, которую так же угнетают, как Польшу, тотчас соглашается перевести его через границу. На прощание, не взяв денег, поляк говорит Кобе: «Мы, сыны угнетенных наций, должны помогать друг другу». «Я слышала этот рассказ, – пишет Аллилуева, – много лет спустя после революции... Он, смеясь, рассказывал нам».

Действительно, такое можно рассказывать только наивным девушкам и только смеясь. Так что по-прежнему остается открытым вопрос: как же он без заграничного паспорта, при предупрежденной о его маршруте полиции сумел дважды пересечь границу?

Череда нудных, одинаковых вопросов без ответа.

«ЧУДЕСНЫЙ ГРУЗИН» ИЗ СТАЛИ

За границей Коба наблюдает привольную жизнь большевистской эмиграции: споры о революции в кафе за чашечкой кофе. С иными живут жены, дети – нормальная жизнь, на которую он и ему подобные нелегалы в нечеловеческих условиях зарабатывают деньги в России.

Здесь у него была возможность наконец-то поговорить с Лениным. О чем они говорили? Наверное, о том же, о чем Ленин беседовал, к примеру, с Николаем Валентиновым и прочими симпатичными ему революционерами. Валентинов пересказал эти беседы.

Тема номер один – «кровавый марксизм».

«Быть марксистом, – говорил Ленин Валентинову, – это не значит выучить формулы марксизма... выучить сможет и попугай... чтобы быть марксистом, нужна соответствующая психология – то, что называют якобинством».

Якобинство – борьба за цель, «не исключающая никаких решительных действий: борьба не в белых перчатках; борьба, не боящаяся прибегать к гильотине... Именно отношение к якобинству разделяет мировое социалистическое движение на два лагеря – революционный и реформистский». «От ража у Ленина краснели скулы, – писал Валентинов, – глаза превращались в маленькие точки».