Арабы и Халифат - Исаак Фильштинский Страница 17

Политика аль-Мамуна в отношении Алидов была попыткой примирения. Однако халиф недостаточно просчитал ее возможные последствия. Выступления Алидов против Аббасидов не были вызваны тем, что правящая династия предпочитала опираться на жителей восточных провинций, но иными взглядами на природу власти в Халифате. Предшественники аль-Мамуна, управляя страной из Багдада, также опасались раскола в империи и старались как в политической, так и в культурной сфере привлекать из восточных провинций людей, поддержавших на первых порах их династию. Такое поощрение иранского самосознания вовсе не означало примирения с былыми союзниками Алидами и сопровождалось репрессиями против алидских лидеров, даже тех, которые казались им политически безвредными.

Иракцы же, в первую очередь жители Багдада, по-своему понимали политику аль-Мамуна. Они считали Аббасидскую династию законной и в попытках реформ халифа усматривали лишь происки вазира аль-Фадла ибн Сахла, желавшего, по их мнению, установить господство иранцев в государстве. Поэтому, воспользовавшись отсутствием аль-Мамуна, постоянно проживавшего в Мерве, они в 817 году неожиданно подняли восстание и провозгласили халифом сына халифа аль-Махди – замечательного певца и музыканта Ибрахима ибн аль-Махди (817 –818). Ополчение из жителей Багдада ходило по городу и требовало возврата к законам Корана и сунны.

О происходящих в Багдаде событиях аль-Мамун узнал не сразу, но, поняв, что установление нового порядка престолонаследия, допускавшего приход к власти одного из Алидов, вызывает в Ираке среди традиционалистов столь бурное возмущение, чреватое для него потерей Халифата, он круто порвал с опасной для него политикой и предал своих сподвижников.

Провозглашение жителями столицы халифом Ибрахима ибн аль-Махди вызвало незамедлительную реакцию со стороны сторонников аль-Мамуна. Лояльные аль-Мамуну силы выступили против антихалифа, к ним через некоторое время присоединился и сам аль-Мамун с армией. По-видимому, первоначально он замышлял свой поход лишь как карательную экспедицию, однако по мере развития событий изменил свою позицию и принял решение отказаться от столь непопулярной в народе прошиитской политики.

В 818 году гвардейцы из свиты аль-Мамуна неожиданно убили аль-Фадла ибн Сахла и перед казнью под пыткой заявили, что действовали по приказу самого халифа. Разумеется, их признание было оставлено без внимания. Одновременно при таинственных обстоятельствах умер Али ар-Рида, и ходили слухи, что он был отравлен. Осада Багдада, во время которой жители испытывали трудности из-за недостатка продовольствия, длилась несколько месяцев. Наконец, в 819 году аль-Мамун вступил в Багдад, а Ибрахим ибн аль-Махди бежал. Впрочем, позднее он был прощен, а вопрос об алидском наследнике был снят с повестки дня. Возвращение аль-Мамуна в Багдад положило конец тому, что часто принято считать его «прошиитской политикой». Зеленые знамена, символизировавшие примирение с Алидами, были заменены в Мерве традиционными аббасидскими черными.

Однако аль-Мамун, отмежевавшись от Али ар-Рида, не обрел для себя мира. Аббасидская верхушка в Багдаде не симпатизировала ему из-за его явной приверженности к шиизму, а в Северной Сирии близ византийской границы у покойного аль-Амина все еще было много сторонников. Аль-Мамун решил действовать более энергично. В 821 году он назначил правителем большой области, куда входили Сирия и Египет, сына своего военачальника Тахира – молодого Абдаллаха, который после тяжелой кампании взял наконец под контроль сирийских противников халифа.

Из Алеппо Абдаллах двинулся в Египет, где бежавшие из Андалузии участники мятежа в ар-Рабате (предместье Кордовы), противники кордовского эмира Хишама I, пытались найти для себя новое убежище и создавали беспорядки. В 825 году Абдаллах сумел изгнать кордовцев из Египта и направил их на завоевание находившегося под властью Византии острова Крит, что они и осуществили в 826 году.

Во время правления аль-Мамуна становилось все более ясно, что всякая попытка сохранить целостность империи обречена на неудачу. Гражданская война между аль-Амином и аль-Мамуном имела для государства трагические последствия. Испания была утеряна еще при первых Аббасидах, а теперь пришлось иметь дело с Ифрикией, на территории которой не прекращались берберские волнения.

Еще в 799 году Харун ар-Рашид, столкнувшись с беспорядками, вспыхнувшими в расположенном в этой провинции войске, вынужден был отдать Ифрикию под контроль единственному человеку, который был в состоянии держать ее в повиновении. Это был Ибрахим ибн Аглаб, в прошлом военачальник хорасанского ополчения, который сумел усмирить повстанцев, но в качестве компенсации потребовал и получил от Харуна ар-Рашида наследственное право на управление провинцией, при условии уплаты в казну налога. Так в Тунисе возникла династия Аглабидов, правившая страной на протяжении ста лет (800 –909).

Аналогичная ситуация сложилась при аль-Мамуне и в Хорасане. Когда аль-Мамун принял решение покинуть Мерв и переселиться в Багдад, он доверил управление провинцией своему лучшему военачальнику иранцу Тахиру. Тот правил всего лишь один год (821 –822), но перед смертью объявил провинцию независимой и приказал опускать упоминание имени халифа в пятничной молитве (акт, равносильный неповиновению). Аль-Мамуну ничего не оставалось делать, как передать управление провинцией сыну Тахира – Тальхе (822 –828), и с той поры в Хорасане установилась власть династии Тахиридов (821 –873) со столицей в Нишапуре, хотя Тахириды и посылали в Багдад ежегодную подать.

Мутазилитский калам

В предшествовавшие воцарению аль-Мамуна годы исламская догматика еще окончательно не оформилась. Кроме двух основных направлений в исламе – суннизма и шиизма, было довольно широко распространено сектантство, причем каждая из сект настаивала на своих, в некоторых случаях достаточно жестких, принципах и готова была предать другие секты анафеме. Как и в христианстве, основные положения исламской догматики в значительной степени сложились под влиянием античной и ближневосточной философской мысли. Совокупность различных дискурсивных (то есть рассудочных, в противоположность интуитивным) доктрин и школ в исламе получила наименование «калам», а первых теоретиков калама, богословов-рационалистов, называли мутазилитами.

Согласно исламской традиции, мутазилитский калам ведет свое происхождение из кружка проповедника эпохи Омейядов Хасана аль-Басри (642 –728). Два его ученика, Васил ибн Ата (699 –748) и Амр ибн Убайд (умер в 761 году), «отделились» («итазала») от своего учителя и основали новую школу. Приверженцы этой школы и получили наименование «мутазилитов» («аль-мутазила»).

Поскольку калам означал обращение к рассудочным аргументам при решении догматических вопросов, первые творцы складывавшейся доктрины получили наименование «мутакаллимов», то есть участников споров при обсуждении теоретических проблем ислама. Постепенно логические аргументы участников дискуссий стали затрагивать основное содержание веры, которая стала приобретать характер законченной системы рационалистической апологетики.

Еще убитый в 818 году аль-Фадл ибн Сахл надеялся добиться такого положения в империи, когда ее единство будет сохранено и традиционалисты благодаря компромиссу будут жить в мире с умеренными реформаторами. Но хотя этот план после 819 года оказался невыполнимым и антагонисты не примирились, аль-Мамун все же не отказался от его осуществления. Правда, он вынужден был прекратить свою открытую проалидскую политику, но при этом попытался, сохраняя верность шиитской и мутазилитской идеологии, по возможности примирить враждующие религиозно-политические группы. Следуя заветам аль-Фадла ибн Сахла, альМамун стремился балансировать между суннитами и шиитами, отвергая в обоих направлениях экстремизм. Чтобы дать общине, как ему казалось, приемлемую для всех религиозную доктрину, он стал вводить мутазилитский калам, стараясь этим добиться благорасположения всех религиозных групп и направлений. Принятие мутазилитского калама рассматривалось аль-Мамуном как средство консолидации религиозной жизни, укрепления единства всех этнических слоев мусульманской империи и, что было для него несомненно особенно важным, повышения роли халифа в качестве арбитра при решении религиозных вопросов.