Падение Османской империи. Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914-1920 - Юджин Роган Страница 17

Разумеется, эта декларация дружбы носила не совсем бескорыстный характер. В партнерстве с османами Вильгельм увидел благоприятную возможность для расширения влияния Германии в ее соперничестве с более старой и устоявшейся Британской империей. Вильгельм считал, что дружба с османским султаном, который в своей роли халифа, или преемника пророка Мухаммеда, также являлся духовным лидером мировой мусульманской общины, побудит мусульман во всем мире больше симпатизировать Германии, нежели другим европейским державам. А поскольку в те времена под британским правлением в Индии, Египте и регионе Персидского залива находилось более 100 млн мусульман, Германия видела в исламе мощное потенциальное оружие против англичан, которым она могла в случае необходимости воспользоваться.

Еще одним весомым мотивом для дружбы было важное стратегическое положение, которое занимала Османская империя. В период визита кайзера в Стамбул между Великобританией и Россией шло интенсивное соперничество за господство в Центральной Азии, которое получило название «Большая игра». Османские провинции в Восточной Анатолии были одновременно воротами в Персию и Центральную Азию. Это давало Германии возможность вмешаться в «Большую игру» и оказывать давление на Великобританию и Россию через союз с османами.

Наконец, поскольку южные рубежи Османской империи достигали Персидского залива, Германия рассчитывала посягнуть на эти ревниво охраняемые британцами воды. В течение XIX века британцы умело сдерживали амбиции османов и других европейских держав при помощи системы «исключительных соглашений», которые связывали жесткими обязательствами перед британской короной арабских правителей в шейхствах Договорного Омана (ныне Объединенные Арабские Эмираты), Омане, Катаре, Бахрейне и Кувейте. Сразу же после визита кайзера в Османскую империю в 1898 году Германия решила воспользоваться своими новыми партнерскими отношениями с османами, чтобы бросить вызов британской монополии в Персидском заливе посредством железной дороги, соединяющей Берлин и Багдад.

В декабре 1899 года Германия получила концессию на строительство железной дороги на территории Турции от Коньи до Багдада и от Багдада до Басры на берегу Персидского залива. Строительство началось в 1903 году; в 1914 году дорога связала Стамбул с Анкарой и со Средиземноморским побережьем недалеко от Аданы. Однако строители столкнулись с непредвиденными трудностями в двух горных цепях в Киликии и отстали от графика. В результате, тогда как бо́льшая часть дороги в Анатолии была введена в эксплуатацию, значительные участки в Сирии и Ираке еще были далеки от завершения ^[51].

Первый поезд отправился со станции в Багдаде 1 июня 1914 года без особой шумихи. Железнодорожная линия протянулась на 60 км на север до безлюдной области Сумайха посреди пустыни. Не смутившись отсутствием публичного интереса к «поезду в никуда», железнодорожная компания распечатала расписание движения поездов и распространила его среди государственных учреждений, иностранных консульств, отелей и клубов. Работы продолжались, и к октябрю 1914 года дорогу довели до города Самарра на берегу реки Тигр. Теперь раз в неделю в 10 часов утра из Багдада в Самарру отправлялся поезд, который преодолевал расстояние 120 км за 4 часа, со средней скоростью 30 км в час. Обратный поезд отправлялся в Багдад каждый четверг также в 10 утра. Хотя прямое сообщение между Багдадом и Берлином пока оставалось отдаленной мечтой, этот проект способствовал укреплению отношений между Германией и Османской империей в эти неспокойные для европейского континента времена ^[52].

Укрепление связей между Берлином и Стамбулом и отправка германской военной миссии в Османскую империю в конце 1913 года спровоцировали кризис в отношениях двух стран с остальной Европой. Великий визирь Саид Халим-паша обратился к кайзеру Вильгельму II с просьбой направить в Османскую империю группу немецких офицеров под командованием опытного генерала, чтобы оказать помощь в реформировании и реорганизации османской армии после балканских войн. Кайзер выбрал для этого прусского генерала Отто Лимана фон Сандерса, который в то время командовал 22-й дивизией немецкой армии в Касселе. Тот много лет прослужил в Генеральном штабе и много путешествовал, однако до сего момента судьба никогда не сводила его с османами. Тем не менее Лиман без колебаний принял назначение и уже в середине декабря 1913 года сел на поезд до Стамбула.

Вскоре после прибытия Лиман встретился с султаном Мехмедом Решадом, великим визирем и правящим триумвиратом младотурок. Немецкий генерал был впечатлен «личным обаянием» министра внутренних дел Талаат-паши и заметил, что Джемаль-паша, командующий Первым армейским корпусом, «сочетал замечательный интеллект с весьма решительным настроем». Однако он почти сразу же поссорился с Энвером. Очевидно, что Энвер, которого всего несколько месяцев назад прославляли как «освободителя Эдирне», был возмущен тем фактом, что отныне османская армия будет подчиняться какому-то немцу. Между тем Лиман, хотя и подверг резкой критике плачевное состояние, в котором он обнаружил османскую армию, — с ее недоедающими нищими солдатами, вынужденными ходить в рваной форме и жить в зловонных казармах, — не винил в этом Энвера. Скорее, немецкий генерал считал, что Энвер не соответствовал занимаемому им высокому посту, учитывая его способности и опыт. Он открыто высказал свое мнение в январе 1914 года, когда партия «Единение и прогресс» назначила Энвера военным министром. Похожего мнения придерживался и султан Мехмед Решад. Узнав из газет об этом назначении, он, казалось, повторил слова Лимана, в изумлении воскликнув: «Здесь написано, что Энвер стал военным министром. Это немыслимо, он слишком молод!» ^[53]

Санкт-Петербург с самого начала выступал против отправки германской военной миссии в Османскую империю. Недовольство России переросло в дипломатический кризис, когда Джемаль-паша передал Лиману командование Первым армейским корпусом, отвечавшим за безопасность Стамбула и проливов. Для русских это было равносильно тому, что Германия получала непосредственный контроль над территориями, к которым Россия питала кровный интерес. Царское правительство пригрозило захватом Эрзурума в Восточной Анатолии, чтобы компенсировать такое изменение баланса сил.

Британия и Франция ни в коем случае не хотели допустить принятия Россией ответных мер, что почти наверняка привело бы к преждевременному разделу Османской империи. Но англичане оказались в сложном положении. Начиная с 1912 года британский адмирал Артур Лимпус возглавлял военную миссию из 72 офицеров в Османской империи и занимал пост главнокомандующего Османским военно-морским флотом. В качестве альтернативы расформированию немецкой военной миссии британские дипломаты предложили, чтобы Лиман взял командование над Вторым армейским корпусом, оставив контроль над Стамбулом и проливами османским военным. Однако Лиман отказался идти на компромисс из-за политического давления и твердо стоял на своем. В конце концов Вильгельм II нашел решение, присвоив Лиману звание фельдмаршала — слишком высокое для того, чтобы командовать армейским корпусом. Командование Первым армейским корпусом перешло османскому офицеру. Так Германия и Османская империя вместе преодолели кризис, еще больше укрепивший связи между двумя государствами ^[54].