Мехлис. Тень вождя - Юрий Рубцов Страница 17

Такой отдел был создан постановлением Оргбюро ЦК от 19 марта 1926 года уже после того, как Мехлис покинул свой пост. Тем не менее в своей основе структура и функции отдела продолжительное время сохранялись такими, какими он представлял их в своем проекте. В результате не только не уменьшилась, но нарастала тенденция к повышению уровня секретности работы партийного аппарата.

В бытность Мехлиса заведующим бюро Секретариата ЦК в пользу Сталина и его группировки решился вопрос о партийном архиве. Повышенное внимание к нему объяснялось не только и не столько потребностями текущей работы, сколько — об этом следует сказать особо — обострением борьбы за власть в руководстве РКП(б), в которой архивные материалы оказывались серьезным оружием в руках тех, кто ими владел.

В течение первой половины 1925 года Оргбюро и Секретариат несколько раз возвращались к вопросу о партийном архиве. Порядок использования и хранения документов был резко ужесточен. «ЦК разъясняет, — информировала партийная печать, — что подлинные документы, исходящие из ЦК и отдельных членов ЦК или адресованные им, являются собственностью партии и должны быть сосредоточены в архиве ЦК». Соответственно всем имеющим такие документы предлагалось немедленно возвратить их в подлинниках, копии допускались лишь в крайнем случае. ^[36]

В июне по совместному докладу Мехлиса и С. И. Канатчикова, директора Архива Октябрьской революции, Оргбюро приняло решение иметь при ЦК РКП(б) два архива: общий — Истпарта (Комиссии для собирания и изучения материалов по истории Октябрьской революции и истории Российской коммунистической партии), куда передать все несекретные документы, и секретный — бюро Секретариата ЦК, сформированный из конспиративных документов. В них следовало сосредоточить документы и материалы, охватывающие все время существования партии и ранее хранившиеся в Архиве Октябрьской революции, Кремлевском архиве и Истпарте, разместив фонды на территории Кремля. Отделам ЦК разрешалось иметь в текущем делопроизводстве документы не более чем трехлетней давности, все остальные предписывалось передавать в архив.

Таким образом, во второй половине 1925 года именно Мехлис стал основным хранителем партийных секретов. Значение подведомственного ему секретного архива еще более возросло в декабре того же года, когда решением Оргбюро туда в обязательном порядке были переданы подлинники стенограмм заседаний ЦК и его комиссий, партийных съездов и конференций.

Отныне свободный доступ к такого рода документам был закрыт даже крупным аппаратчикам ЦК РКП(б). Когда Канатчиков запросил ряд материалов VIII, X, XII и XIII съездов партии, необходимых Истпарту для издания протоколов, Лев Захарович вынес вопрос на Секретариат ЦК. В пояснительной записке он написал: «Эти материалы лично (подчеркнуто Мехлисом. — Ю. Р.) выдать не считаю себя вправе, так как они относятся к сугубо секретным». В принятом решении Канатчиков обязывался представить точный перечень запрашиваемых документов и список лиц, которые будут персонально ими пользоваться, после чего предполагалось повторно рассмотреть вопрос на Секретариате ЦК.

Годы, проведенные в сталинском секретариате, бесспорно, сформировали из Мехлиса опытного работника, хорошо овладевшего чисто аппаратными приемами работы. Вместе с тем нельзя не обратить внимание на то, что он заметно выпадает из расхожего образа партаппаратчика — неторопливого, вальяжного, угодливого к начальству. В работе был очень энергичен, подвижен, трудился много и самозабвенно. Того же требовал и от подчиненных, не боясь отстаивать свое мнение перед руководством.

Со ссылкой на Александра Фадеева писатель Ф. И. Чуев приводит факт, когда Мехлис оспорил решение Сталина, восстановившего в должности технического работника, которого заведующий бюро Секретариата ЦК уволил за нарушение трудовой дисциплины. При этом генсек якобы даже говорил о Мехлисе: «С ним я ничего не могу сделать». Последнее было игрой вождя на публику, но сам факт кажется весьма реальным: Лев Захарович всегда отличался упрямством.

22 января 1926 года Секретариат ЦК ВКП(б) постановил освободить Мехлиса от обязанностей заведующего бюро Секретариата ЦК и помощника секретаря ЦК ввиду зачисления на курсы марксизма при Коммунистической академии. Чем объяснить такой поворот дела? Бажанов сводит все к проискам Товстухи, стремившегося избавиться от опасного конкурента. Несмотря на то что Товстуха действительно был назначен на место заведующего бюро Секретариата, такое объяснение представляется неубедительным, тем более что сам Бажанов свидетелем происшедшего не был, поскольку к этому времени уже бежал за границу. Даже допуская возможность какой-то аппаратной интриги, автор полагает, что уход Мехлиса из сталинского секретариата не был следствием ухудшения его отношений с генсеком. Дело скорее обстояло наоборот: включив своего помощника в ближайший кадровый резерв, вождь сознательно направил его на учебу с тем, чтобы потом иметь в нем опору на нужном уровне властной пирамиды.

Об обоснованности такого предположения лучше всего говорит дальнейшая карьера Льва Захаровича: из всех помощников вождя только он и Поскребышев заняли по прошествии времени действительно высокие посты.