Орел пустыни - Джек Хайт Страница 17

Джон увернулся от копья, отбросил его мечом и, когда сарацин снова бросился на него, сбил противника с ног и нанес смертоносный удар. В последний момент он поднял голову и увидел направленное в его сторону новое копье, разорвавшее тунику. Джон ухватился за древко, подтянул к себе сарацина и пронзил его мечом. Потом он вытащил из тела поверженного меч и огляделся по сторонам в поисках врага, но вокруг были только христиане, одни в доспехах, другие только в туниках. Сарацины покинули лагерь так же быстро и незаметно, как появились, скрывшись в тени деревьев.

– Вперед! – крикнул Джон и помчался между плотно растущими деревьями за отступающими сарацинами.

Он видел их впереди и слышал у себя за спиной топот своих товарищей, продиравшихся сквозь кустарник. Он не успел отойти далеко от лагеря, когда мимо пролетела стрела, еще одна вонзилась в ствол дерева совсем рядом, и Джон спрятался за толстым стволом, когда в воздухе засвистели стрелы. Ночь наполнилась криками боли и проклятиями на французском и германском языках.

Когда град стрел прекратился, Джон продолжил преследование. Выбежав из-под деревьев, он начал продираться сквозь заросли винограда, вглядываясь в темные тени впереди, но не видел ни друзей, ни врагов, хотя и слышал вокруг голоса христиан. Неожиданно он уловил какое-то движение слева и бросился в ту сторону. Он не стал останавливаться, хотя все звуки начали постепенно стихать.

Джон протиснулся между двумя деревьями и оказался на краю поляны, где о чем-то разговаривали двое мужчин. Повинуясь инстинкту, он тут же отступил и спрятался в тени. Одним из мужчин был сарацин в белом тюрбане и кольчуге. Другой стоял спиной.

– Все будет, как вы хотите, – сказал он, поворачиваясь, и Джон узнал Рейнальда.

В следующее мгновение Джон заметил блеснувший клинок и в последний момент успел отскочить в сторону, чудом не лишившись головы. Он быстро обернулся и увидел перед собой Эрнаута.

– Эрнаут! Это я, Джон!

Эрнаут сделал шаг назад и опустил меч.

– Извини, сакс. Я подумал, что ты сарацин. Тут такая темень, что вообще ничего не видно.

– Сакс! – К ним направлялся Рейнальд, сарацин исчез. Неужели ему показалось, что он здесь был? Рейнальд схватил Джона за тунику и притянул к себе. – Ты что здесь делаешь?

– Я преследовал сарацин.

Рейнальд, прищурившись, уставился на Джона, но через мгновение отпустил его.

– Ладно. Поскольку ты здесь, идем со мной. Мне нужно встретиться с другими командирами, чтобы обсудить, как мы ответим на нападение мусульман. Эрнаут, возвращайся в лагерь и займись людьми.

Джон и Рейнальд вышли из густых зарослей яблоневых деревьев на поляну, которую почти полностью занимала громадная палатка. Изнутри доносились громкие возбужденные голоса; судя по всему, там собралось очень много народа. У входа Рейнальд остановился и приблизился к Джону.

– Ты очень храбрый воин, сакс, и с моей помощью многого добьешься. Но, если ты пойдешь против меня, ты об этом горько пожалеешь. Ты понял?

Джон колебался, не зная, что ответить. А что он видел на самом деле? Он кивнул, и Рейнальд хлопнул его по плечу.

– Молодец!

Они вошли в палатку, и Рейнальд протиснулся сквозь толпу к королю Людовику, стоявшему рядом с королем германцев Конрадом и Балдуином, королем Иерусалима. Джон остался у входа.

– Они появились с вашей стороны лагеря! – орал Конрад, наставив палец на Людовика.

– Но вы настояли на том, чтобы мы разбили лагерь именно здесь, – возразил Людовик. – В садах тысячи тропинок. Невозможно поставить охрану около всех. Кровь моих людей на ваших руках!

– Как вы смеете! – прорычал Конрад.

– Хватит! Остановитесь! – крикнул король Балдуин. – Неужели вы не понимаете, что наш враг старается натравить нас друг на друга. Мы не должны этого допустить. Если вам хочется возложить на кого-то вину, я готов взять ее на себя. – Он посмотрел на обоих королей, но они хранили молчание. – Хорошо. Мы должны прямо сейчас укрепить наши позиции. Мы построим стену, чтобы отгородить лагерь от садов и города, и поставим около нее стражу.

– Прошу меня простить, король Балдуин, но разумно ли такое решение? – заговорил Рейнальд, и все повернулись к нему. – Сады будет трудно удержать, вне зависимости от того, какие укрепления мы построим. Мы не сможем защититься от ночных рейдов, пока мы остаемся здесь.

– И что ты предлагаешь? – спросил Конрад.

– Стены на восточной стороне города самые слабые. Я предлагаю перенести наш лагерь туда.

– После того, как столько наших людей отдали жизни, чтобы захватить сады? – спросил король Людовик. – И что наши солдаты будут есть? На востоке пустыня.

– Мы возьмем все необходимое отсюда. Нам нужно продержаться всего несколько дней. Сарацины не ожидают нападения с востока. И меньше чем через неделю мы будем пировать во дворце эмира!

– Слишком рискованно, Рейнальд, – проговорил Людовик.

– Нет, – возразил Конрад. – Послушайте, что говорит ваш человек. Если мы перенесем лагерь на восток и таким образом сможем сократить время осады города, тогда я «за». Я слишком надолго покинул свое королевство.

– Ваше мнение, король Балдуин? – спросил Людовик. – Вы знаете эти земли лучше нас.

– Восточные стены города действительно значительно слабее остальных, – начал Балдуин. – Но переносить туда лагерь рискованно. Если нам не удастся сразу захватить город, у нас быстро закончится еда. Вернуть назад сады будет трудно, а скорее всего, невозможно. – Он окинул взглядом собравшихся в палатке. – Если бы решение принимал я, я бы оставил лагерь здесь и укрепил наши позиции, но я тут не единственный король. Давайте проголосуем. Кто за то, чтобы остаться? – Людовик громко выразил свое согласие, и к нему присоединилось несколько человек. – А кто считает, что мы должны передвинуть лагерь на восток? – Его вопрос был встречен оглушительными криками. Решение уже не вызывало сомнений. – Значит, завтра, на рассвете.

* * *

Прошло три дня. Время близилось к вечеру, но все равно жара была нестерпимой. Джон сидел в тени своей палатки, в животе у него урчало, а он с несчастным видом смотрел на неаппетитный кусок вяленой говядины, который держал в руке. Мясо было жестким, как кожа его сапог, к тому же с одного бока неприятно позеленело. Джон понюхал его и с отвращением поморщился. Потом потряс мех с водой и вздохнул. В нем осталось всего несколько глотков, чтобы смыть слишком соленый отвратительный вкус мяса. Он уже собрался его выбросить, когда желудок громко запротестовал.

– Боже праведный, как же я хочу есть, – пробормотал Джон.

Он оглянулся через плечо, мимо рядов низких палаток и громадного павильона, поставленного в центре и служившего церковью, на приземистые стены Дамаска, окутанные летним зноем. После трех дней кровавых сражений стена продолжала стоять, а у армии христиан заканчивались еда и вода. Сдвинувшись на восток, они оказались дальше от реки, и всякий раз, когда кто-то отправлялся за водой, тут же появлялись сарацины. Фрукты и овощи из садов, которые они еще не съели, сгнили на жаре. Джон потер жесткое мясо между пальцами, пытаясь, насколько это возможно, избавиться от плесени, потом оторвал зубами маленький кусок и принялся медленно жевать.