Уилки Коллинз - Питер Акройд Страница 17

Не имея настоящего «хита», популярного романа или пьесы, Коллинз полагался на доходы от многочисленных публикаций в периодических изданиях. Он писал обзоры и рецензии для Leader и короткие рассказы для Household Words, во втором случае он сотрудничал непосредственно с Диккенсом.

Летом 1855 года, после выступления в спектакле «Маяк», он приехал в гости к Диккенсу в Фолкстон. Считалось, что там спокойнее, чем в Бродстэрсе, прежнем излюбленном месте загородного отдыха семьи Диккенса. На Коллинза не произвели особого впечатления посетители летнего дома, он пришел к выводу, что среди гостей-женщин преобладали непривлекательные особы в больших уродливых шляпах. Диккенс по-прежнему совершал поразительно дальние прогулки и обнаружил пристрастие «карабкаться в недоступные места». Неясно, располагал ли Коллинз энергией и ловкостью, сопоставимой с теми, что демонстрировал старший товарищ.

Он взял с собой рукопись, составленную его матерью, она рассказывала о первых годах жизни его родителей после свадьбы; Коллинз надеялся довести текст до состояния, приемлемого для публикации. В этом он не преуспел, однако использовал один из мотивов — скромный художник, которого поддерживает предприимчивая жена, — во введении к циклу коротких рассказов, которые, за одним исключением, были опубликованы в Household Words. Собрав их в отдельный том, он издал сборник под названием «С наступлением тьмы», получив от журнала дополнительное денежное вознаграждение.

Ранней осенью того же года он позволил себе еще одни каникулы, на этот раз в компании Эдварда Пиготта, который был страстным и опытным моряком и пригласил Коллинза прокатиться на яхте, взятой напрокат в Бристоле. В доках они наняли матросами троих братьев и в сентябре ходили вдоль корнуолльского побережья и посетили острова Силли. Коллинз хорошо переносил путешествия на корабле, никогда не страдал морской болезнью, так что любил такие странствия. Море было для него «старым добрым другом». И он был достаточно ленив, чтобы ценить, когда его с комфортом перевозят с места на место. В море его не одолевали назойливые и скучные посетители, не донимала почта. Коллинз предложил закупить часть провизии в компании «Фортнам и Мейсон», гарантировавшей качество. В частности, отменным считался их консервированный мясной паштет.

Всегда готовый работать с подручным материалом, он осмыслил морские впечатления и написал первый свой документальный очерк для Household Words о жизни на борту небольшой яхты — «Круиз Синицы»: «Мы счастливая, ленивая, недисциплинированная, неряшливая компания. У нас нет принципов, респектабельности, нет земельной собственности, мы не водим знакомства с мистером Гранди». В те времена мистером Гранди называли человека, служившего олицетворением норм благочестия и чопорности викторианского общества. Ясно, что Коллинз наслаждался возможностью отдохнуть от условностей XIX века.

Вероятно, именно в это время он познакомился с Кэролайн Грейвз. Обстоятельства их первой встречи не вполне ясны. Одна версия принадлежит сыну Джона Милле. По его словам, братья Коллинз вместе с его отцом Милле-старшим возвращались пешком от Ганновер-террас к дому родителей Милле на Гауэр-стрит, и «внезапно их внимание привлек пронзительный крик, доносившийся из сада соседней виллы». Железные ворота сада распахнулись, «и оттуда появилась молодая и красивая женщина в развевающихся белых одеждах»; она помедлила, увидев троих молодых людей, на лице ее отражались мольба и страх, а потом она бросилась в темноту.

«Я должен выяснить, кто она и в чем дело!» — воскликнул Уилки Коллинз и поспешил следом. Он не вернулся, а на следующий день странным образом не желал рассказывать, что произошло дальше. Однако он сообщил, что незнакомка поведала ему свою историю. Она была молодой леди «хорошего происхождения и положения в обществе», но ее удерживал на вилле рядом с Риджентс-парком некий человек, имя которого не было названо; он загипнотизировал ее и угрожал. В отчаянии она наконец смогла бежать. Неизвестно, когда это произошло. Возможно, в 1854 году.

Все это слишком похоже на сюжет романа Коллинза, так что трудно принять рассказ всерьез. Воспоминания Милле об отце были опубликованы, когда в живых не оставалось никого из участников интригующей сцены. Конечно, нельзя исключить, что историю сочинил сам Коллинз, чтобы скрыть реальные факты, касающиеся Кэролайн Грейвз.

Ее никто не удерживал на вилле рядом с Риджентс-парком, не гипнотизировал. Она была вдовой с юной дочерью, держала «морской магазин» или мелочную лавку под своим настоящим именем Элизабет или Лиззи Грейвз. Лавка находилась на Чарлтон-стрит, рядом с Фитцрой-сквер, — действительно, на пути, по которому обычно шли Милле и братья Коллинз от Ганновер-террас до Гауэр-стрит. Можно допустить, что она и вправду выбежала на улицу в сильном расстройстве, реальные причины которого неизвестны. В течение следующих двух лет она продолжала управлять своим магазином, не отказываясь от прежнего уклада жизни и своей независимости.

Она утверждала, что ее покойный муж, Джордж Роберт Грейвз, располагал «независимыми средствами». На самом деле он был стенографистом или служил в офисе стряпчего. Она говорила, что ее отец был «джентльменом» по имени Куртене. На самом деле ее отца звали Джон Комптон, он был плотником из деревни под Челтнемом. Она также убавляла себе годы — судя по официальным документам, на несколько лет. Иначе говоря, она вольно обращалась с фактами и склонна была преувеличивать свое положение в обществе. Тем не менее она смогла всерьез привлечь внимание Уилки Коллинза и с одним небольшим перерывом оставалась с ним до конца его жизни. Теперь они похоронены в одной могиле. Вероятно, она послужила прообразом независимых и умных героинь его зрелых романов.

Судя по всему, он жил с ней вместе в конце января и феврале 1856 года; в это время Уилки отклонил настойчивое приглашение Диккенса поехать в Париж, где находилась семья его старшего друга-писателя и дружеская компания. Он, видимо, намекнул на обстоятельства, поскольку в ответном письме от 10 февраля Диккенс писал: «Я сказал дома, что с тобой приключилось “старое знакомство” и ты снова обратился к Доктору», и это позволит избежать «каких-либо проблем с твоей матерью, с одной стороны, и с моими домашними, с другой». Диккенс и впоследствии не раз упоминал в переписке Кэролайн Грейвз как Доктора.

Приглашая Коллинза в Париж, он говорил: «Мне пришла мысль, что можно было бы сделать доброе дело для Household Words с этого берега» (то есть из Франции). Он решил, что они с Коллинзом должны исследовать более яркую и сенсационную парижскую жизнь в серии статей, например, описать подробно гильотину. Коллинз, естественно, нуждался в деньгах, так что в конце февраля отправился через пролив. Однако, прежде чем покинуть Англию, он увидел опубликованным сборник своих рассказов. Издательство Смита-старшего выпустило его в виде двухтомника. Джордж Смит прежде уже публиковал «Антонину», а теперь воспользовался случаем перехватить молодого автора, определенно ступившего на путь к успеху. Ричард Бентли и его сын Джордж Бентли не издавали Коллинза в течение следующих восемнадцати лет.

В сборник «С наступлением тьмы» вошло сочинение, которое можно назвать первым английским детективом, — это рассказ «Украденное письмо», переработка «Похищенного письма» Э. А. По; был здесь и образчик готического жанра, подражание По под заглавием «Желтая маска». Близость Коллинза и По часто подмечали: оба интересовались возможностями готической литературы, оба имели вкус к макабру и сенсационности. Обоих волновала проблема поддельных или ошибочных идентичностей и людей, скрывающихся под чужими личинами. Они были живописцами невозможного, а потому выстраивали невероятнуюправдоподобность описания, чтобы управлять дичайшими невероятностями. Как и По, Коллинз был одним из тех писателен, кто тщательно продумывает и постоянно уточняет сюжет; но в отличие от По он не эксплуатировал самые банальные, глубоко укорененные в человеческом подсознании формы страха. Было даже определенное физиогномическое сходство между писателями: у По тоже был высокий выпуклый лоб.