Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг. - Владимир Шигин Страница 17

Эти анархистские традиции 2-го Балтийского флотского экипажа осенью 1918 года продолжили как мобилизованные через экипаж матросы старших возрастов, так и быстро впитывающая их леворадикальную идеологию мобилизованная молодежь, из числа которой во 2-м флотском экипаже формировались матросские части, прежде всего Отдельная морская десантная бригада и оставшиеся в Петрограде матросы 1-го морского берегового отряда. В довершение всего во 2-й Балтийский экипаж прибыло по мобилизации четыре тысячи матросов-черноморцев, обозленных на большевиков за уничтожение Черноморского флота в Новороссийске.

* * *

13 октября прибывшие по мобилизации матросы устроили во 2-м Балтийском флотском экипаже очередной митинг, на котором потребовали разрыва Брестского мира, отказа от уплаты контрибуции, «матросского похода на Украину» для изгнания германских оккупантов. Был выдвинут лозунг «истинной власти Советов без большевистских комиссаров». Выработанная антибольшевистская резолюция была одобрена на митинге во 2-м экипаже. С антибольшевистскими речами выступили на митинге матросы – члены Петроградского комитета левых эсеров Мозжухин, Хаскелис и бывший офицер Дедов. Под восторженные крики братва приняла антисоветскую резолюцию. Пытавшихся протестовать комиссаров Балтийского флота И. П. Флеровского и Б. Фрунтова матросы пинками согнали с трибуны, а своих комиссаров арестовали. Всего в митинге участвовало более четырех тысяч матросов. Отметим, что в большинстве своем это были вовсе не молодые матросы, а матросы старших возрастов, прошедшие Первую мировую войну и участвовавшие в Февральской и Октябрьской революциях. В конце 1917 – начале 1918 года они демобилизовались и разъехались по домам, и вот теперь снова были мобилизованы. За время своего пребывания на родине они успели увидеть, чем занимается советская власть на местах, и увиденное любви к большевикам у них не прибавило.

14 октября матросы 2-го флотского экипажа устроили митинг уже на Театральной площади, а потом ворвались в Мариинский театр, где в это время шла опера Вагнера «Валькирия», забрали оркестрантов и под их музыку двинулись к кораблям на Неве, чтобы призвать команды примкнуть к ним. Увы, к этому времени команды стоявшей на Неве Минной дивизии были уже серьезно зачищены после мятежа дивизии в мае – июне 1918 года.

Второй раз ввязываться в политическое противостояние матросы с миноносцев уже не хотели. Поэтому призывы к новому мятежу на эсминцах сочувствия не встретили. При этом поступившие на службу по вольному найму матросы со стоявших на Неве эсминцев не поддержали 2-й флотский экипаж не столько из-за идейных расхождений, сколько из-за политической апатии, а также из-за своеобразной «революционной ревности», «революционной зависти» к ветеранам. За это они, пожалуй, чуть ли не единственный раз удостоились похвалы от властей.

Разумеется, не случайно именно 14 октября в городе состоялась и Петроградская левоэсеровская конференция. На конференции зачитали и одобрили матросскую резолюцию, призвав к единению с балтийцами. Левые эсеры действительно сыграли немалую роль в провоцировании выступления матросов. Так, накануне выступления 2-го Балтийского экипажа, 2–7 октября, в Москве прошел 4-й съезд левоэсеровской партии. Съезд в целом одобрил идеи сидевшей в заключении в Кремле М. А. Спиридоновой, которая в письмах к съезду по-прежнему утверждала, что партии не следует отмежевываться от убийства немецкого посла В. Мирбаха 6 июля 1918 г. и следует бороться с психологическим привыканием масс к насилию со стороны большевиков. Ряд историков полагает, что черноморцы 2-го Балтийского экипажа действовали в тесном контакте со своим соратником по обороне Крыма, известным левым эсером Я. Г. Блюмкиным (командовавшим тогда одним из матросских отрядов). Дело в том, что после убийства германского посла В. Мирбаха (совершенного вместе с матросом-черноморцем Н. Андреевым) Я. Г. Блюмкин скрывался в Петрограде.

…После непродолжительной демонстрации по улицам Петрограда, сопровождавшейся некоторыми антибольшевистскими эксцессами, матросы 2-го Балтийского флотского экипажа возвратились в казармы с намерением продолжить выступление завтра. При этом большая часть матросов к этому времени уже находилась в серьезном подпитии. При этом, по обыкновению, никакой охраны экипажа выставлено не было.

В данном случае матросы, как и раньше, остались верны своей наивности и безалаберности. Они все еще жили воспоминаниями весны 1917 года, когда достаточно было провозгласить некий лозунг, вбросить его в массы, обозначить при этом некое движение, после чего, подустав, предаться отдохновению, совершенно не думая, что же их ждет завтра и что следует предпринимать в развитие своего выступления.

Понимая, что на следующий день протрезвевшие матросы могут забыть про музыкальные инструменты и взяться за оружие, петроградские власти не стали терять времени. Ночью около полусотни верных большевикам матросов и красноармейцев окружили экипаж и без всякого сопротивления арестовали еще не проспавшихся зачинщиков. Уже днем одиннадцать организаторов выступления были расстреляны Петроградской ЧК. Был арестован, но не был расстрелян и левый эсер-матрос Я. А. Шашков.

Отметим, что, несмотря на очередной антиправительственный демарш матросов, большевики в несостоявшемся мятеже обвинили вовсе не их, а левых эсеров. Так, заместитель председателя Петроградской ЧК Н. К. Антипов, выступая на собрании Петроградского Совета 15 октября, заявил: «Все резолюции и весь план фарсового восстания был разработан на конференции левых эсеров, где присутствовали представители правого левоэсеровского лагеря и один монархист. Там же решено послать своих представителей для поднятия восстания в воинские части…» В соответствии с этой информацией была принята следующая резолюция собрания Петросовета: «Авантюра 14 октября была жалкой копией с жалкого июльского мятежа… матросы, красноармейцы отвернулись вчера от авантюристов так же, как они отвернулись от них в июле в Москве и во всей России». В газетах сообщения о выступлении матросов 2-го Балтийского экипажа также назывались «левоэсеровской авантюрой». Писали, что эта авантюра левых эсеров будет еще «почище московской», прозрачно намекая на левоэсеровский мятеж в Москве 6–7 июля 1918 года. Одновременно была организована и пропагандистская кампания, в ходе которой те же газеты печатали покаянные обращения бывших левых эсеров о недопустимости выступления против большевиков в условиях классовой борьбы. В целом официальная версия выстраивалась так, что именно эсеры задумали коварные планы, но они не нашли поддержки в матросской среде, и, таким образом, матросы чуть ли сами не сорвали их эсеровские происки. Разумеется, это была не вся правда. Какую бы работу левые эсеры ни вели, успех её целиком определялся обстановкой на флоте и настроениями матросов. К этому времени Советская Россия потеряла все флоты, и «погода» всего флота окончательно стала создаваться на Балтике. Балтийский флот, пережив потерю своих военно-морских баз из-за Брестского мира и связанный с этим мятеж Минной дивизии, в вопросах комплектования и в бытовом отношении был, по сути, предоставлен самому себе. Власти, обнаружив, что революционный авторитет моряков, завоеванный ими в 1917 году, имеет тенденцию проявляться в антибольшевистских выступлениях, предпочитали не трогать их, лишь бы они не активничали в политике.