Прóклятое золото Колымы - Геннадий Турмов Страница 17

Резкая перемена приводила гораздо быстрее к трагическому исходу. На Колыму лучше прибывать зимой – есть время для адаптации. А так: десять – пятнадцать дней – и «доходяга». Особенно страдали пожилые и представители интеллигенции» ^[22].

Рождённый в неволе, вместо «исправительно-трудовые лагеря» вариант «истребительно-трудовые лагеря» более точно отражал существующие порядки на Колыме.

Евгений прибыл на Колыму летом и к концу сезона дошёл до полного истощения. Он впервые увидел, как добывают золото, а благодаря своей инженерной хватке получил необходимые знания, спасшие его от неминуемой гибели. Проблемой для приисков была зимняя промывка, когда резко снижалось количество добываемого золота. Евгений таскал тачки, прорабатывал в уме, что можно сделать для увеличения результатов промывки золотого песка.

На следующий день, толкая перед собой тачку, впервые подумал, что зиму он уже не переживёт. Возвратившись после двенадцатичасовой смены, Евгений увидел в бараке развешенные объявления, которые обещали больше поблажки тем, кто предложит новый способ получения золота в зимних условиях.

На следующее утро Евгений катил тачку, еле передвигая ноги.

Мимо него прошла группа военных во главе с начальником Северного управления НКВД Дальстроя Сперанским. Зэки рассказывали, что он входил в состав особой тройки НКВД и отличался особой жестокостью.

«Если не сейчас, то никогда», – пронеслось в голове у Евгения. Он бросил тачку и побежал к Сперанскому. Ему казалось, что он бежит, на самом деле он ковылял, едва передвигая ноги. Увидев направляющегося к нему заключённого, Сперанский остановился. Остановилась и вся группа. Конвоир, сопровождающий группу военных, клацнул затвором, досылая патрон в патронник.

Лёгким движением руки Сперанский остановил его. Запыхавшийся Евгений сдёрнул шапку, назвался: зэка, номер такой-то, добавил к номеру цифру 58 – статью, по которой был осуждён.

– Чего тебе? – спросил Сперанский, брезгливо оглядывая фигуру Богданова. Тот стоял перед военным в замызганной и залатанной телогрейке с грязным вафельным полотенцем на шее вместо шарфа, с коростой герпеса на губах.

– Гражданин начальник! У меня есть предложение по усовершенствованию промывки.

Сперанский ^[23] ещё раз переспросил фамилию и сказал:

– Иди работай. Тебя вызовут…

Утром нарядчик оставил Богданова в бараке. Через некоторое время его вызвали «с вещами», если таковыми считать узелок, посадили в полуторку вместе с конвоиром, вооружённым винтовкой, и повезли в районный центр Хатыннах, где посадили в одиночку следственного изолятора. Что только не передумал Евгений во время пребывания в изоляторе!

Наконец Евгения доставили к начальнику районного отделения НКВД Смертину ^[24]:

Тот, не отрывая голову от бумаг на столе, буркнул:

– Фамилия?

– Богданов.

– Имя? Отчество? Статья? Срок? Специальность?

– Студент Ленинградского политехнического института. Выпускной курс машиностроительного факультета.

– По какому вопросу обратился к Сперанскому?

– Имею предложение по совершенствованию зимней промывки.

– Какой ожидается результат?

– Увеличить производительность в 4–5 раз.

– В общем, так: две недели на проработку. Понял?

– Да.

– Что надо для работы?

– Комнату, чтобы никто не мешал, доску с рейсшиной, карандаши, готовальню и техническую литературу по списку.

Записав всё это, Смертин предупредил:

– Если через две недели окажется, что ты обманул, тебя расстреляют.

Евгения поместили в одну из комнат следователей и принесли всё, что он просил. Рядом с его комнатой шли допросы. Выходя в коридор, он видел подследственных, стоявших сутками на «конвейере» с опухшими ногами, слышал доносившиеся из кабинетов крики истязаемых.

Две недели Богданов интенсивно работал, стараясь не выходить из комнаты в коридор, на ночь его отводили в камеру-одиночку. Он и там продолжал работать, обдумывая, как повысить эффективность отдачи тепла к замёрзшей породе.

Решение пришло, когда он придумал применить барабан с маленькими трубочками, вокруг которых располагалась порода. Позднее он использует эту схему для подвижного конвейера, перемещающего породу. Результаты работы превратились в шесть чертежей и папку с объяснительной запиской и тепловыми расчётами.

Через две недели Евгения отвели к Смертину. У того в кабинете сидел одетый в штатское человек, с интересом смотревший на доставленного под конвоем зэка.

«Наверное, специалист», – подумал чуть ли не вслух Евгений.

Они начали рассматривать представленные материалы. Евгений сидел ни жив ни мертв – решалась его судьба, его жизнь.

Наконец вольнонаёмный инженер Клубничкин (Евгений на всю жизнь запомнил эту «сладкую» фамилию), посмотрев все материалы, сказал:

– Да, это совершенно новая идея, очень оригинальная. Её нужно осуществлять и развивать. У нас пока ничего подобного не было.

«Спасён! Спасён!» – билось в голове у Евгения, когда его отконвоировали в камеру.

На следующий день Богданова перевели для разработки рабочих чертежей в барак заключённых-«бытовиков». Там было уже трёхразовое питание и довольно сносные условия: бельё на кровати, душ… Евгений был единственный осуждённый по 58-й статье. Остальные были махинаторы, растратчики и прочие так называемые бытовики.