Держава и топор. Царская власть, политический сыск и русское общество в XVIII веке - Евгений Анисимов Страница 16

Политический сыск при Екатерине II многое унаследовал от старой системы, но в то же время был отличен от нее. Эпоха просвещенного абсолютизма предполагала известную открытость общества, либерализм в политике. Реформы Екатерины способствовали упрочению сословного строя, немыслимого без системы привилегий. В записке 1763 года императрица писала, что дворянина следовало освободить «от всякого телесного истязания» и подвергать наказанию, только если он «перед судом изобличен», причем доказательства его вины «требуются вящшие, нежели противу недворянина». Она руководствовалась убеждением, что образованный дворянин потенциально менее склонен к преступлениям, чем не попавший под лучи Просвещения простолюдин. Эти начала были положены в основу законодательства о дворянстве. Однако практика политического сыска показывала, что опасение верховной власти перед лицом угрозы, исходившей от дворянина, как и от любого другого подданного, всякий раз перевешивала данные дворянскому сословию привилегии и преимущества.

В целом концепция госбезопасности времен Екатерины II была основана на поддержании «покоя и тишины» – основы благополучия государства и его подданных. Согласно законодательным запискам Екатерины о будущем устройстве России, Тайная экспедиция имела две главные задачи: во-первых, она собирает сведения «о всех преступлениях противу правления» и, во-вторых, «велит преступников имать под стражу и соберет все обстоятельства», то есть проведет расследование. Впрочем, не следует идеализировать реальную политику. Ее средства подчас выходили далеко за рамки даже тогдашней законности и очень напоминали (или просто копировали) осуждаемые просвещенным абсолютизмом методы насилия и жестокости. Характерные для второй половины XVIII века проявления либерализма, просвещенности и гуманности в политике отражали во многом лишь стиль правления лично императрицы Екатерины II – женщины образованной, умной, незлой и гуманной, но и она переступала грань тех моральных норм, которые считала для себя образцовыми.

Как и все ее предшественники, Екатерина II признавала политический сыск своей первейшей государственной «работой», проявляя при этом увлеченность и страстность, вредившие декларируемой ей же объективности. В сравнении с Екатериной II императрица Елизавета Петровна кажется жалкой дилетанткой, которая выслушивала почтительные и очень краткие доклады Ушакова во время туалета между закончившимся балом и предстоящей прогулкой. Екатерина же знала толк в сыске, сама возбуждала сыскные дела, писала, исправляла или утверждала «вопросные пункты», ведала всем ходом расследования наиболее важных дел, выносила приговоры или одобряла «сентенции» – приговоры. Постоянно получала императрица и какие-то агентурные сведения, за которые платила деньги.

Екатерина II лично допрашивала подозреваемых и свидетелей. В 1763 году она писала генерал-прокурору Глебову: «Нынешнею ночь привели враля (так она называла Арсения Мациевича. – Е. А.), которого исповедовать должно, приезжайте ужо ко мне, он здесь во дворце будет». Под постоянным контролем императрицы шло расследование дела Василия Мировича (1764), самозванки – княжны Владимирской, то есть княжны Таракановой позднейшей литературы (1775). Огромна роль императрицы при расследовании дела Пугачева в 1774–1775 годах, причем Екатерина II усиленно навязывала следствию свою версию мятежа и требовала доказательств ее.

Самым известным политическим сыскным делом, начатым по инициативе Екатерины II, оказалось дело о книге А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790). Екатерина указала разыскать и арестовать автора, прочитав только 30 страниц сочинения. Императрица еще работала над своими замечаниями по тексту книги Радищева, ставшими основой для допроса, а сам автор был уже «препоручен Шешковскому». Направляла императрица и весь ход расследования и суда. Через два года Екатерина руководила организацией дела Н. И. Новикова. Она дала указания об арестах, обысках, сама сочинила пространную «Записку» о том, что надо спрашивать у преступника, а потом вносила уточнения в список вопросов. Возможно, ей принадлежат явно неодобрительные «возражения» на ответы Новикова. Наконец, она сама приговорила Новикова к 15-летнему заточению в крепости.

Екатерина II использовала все способы сыскной организации, которые придумали еще до нее. В основе этой организации лежало все то же сочетание персональных поручений доверенным лицам, временным следственным комиссиям с рутинной работой постоянных органов политического сыска. «Сенатская концепция» организации сыска строилась на том, что генерал-прокурор Сената был руководителем сыскного ведомства – Тайной экспедиции как части Первого департамента Сената. И вообще, должность генерал-прокурора после реформы Сената стала ключевой в системе управления. Императрица постаралась назначить на нее не просто опытного чиновника, а своего, доверенного человека. Для этого в 1764 году она заменила старого генерал-прокурора А. И. Глебова на князя А. А. Вяземского. Императрица напутствовала его такими словами: «Совершенно надейтесь на Бога и на меня, а я, видя такое ваше угодное мне поведение, вас не выдам». Почти три десятка лет Вяземский оставался доверенным порученцем императрицы в Сенате, и Екатерина II была им неизменно довольна – он оказался одним из лучших исполнителей ее воли, хотя и вызывал неприятие многих людей.

При Екатерине II важное место в системе политического сыска стал играть главнокомандующий Москвы, которому была подчинена Московская контора Тайной экспедиции. На этом месте сидели доверенные императрицы П. С. Салтыков, князь М. Н. Волконский и князь А. А. Барятинский. Расследованием политических дел занимались и главнокомандующие Петербурга князь А. М. Голицын (дело Таракановой) и граф Я. А. Брюс (дело Радищева), а также другие доверенные чиновники и генералы, действовавшие как в одиночку, так и в комиссиях, – генерал Веймарн (дело Мировича), К. Г. Разумовский и В. И. Суворов (дело Петра Хрущова и братьев Гурьевых). Особым доверием Екатерины II пользовались А. И. Бибиков и П. С. Потемкин. Бибикову, назначенному в ноябре 1773 года главой казанской секретной следственной комиссии, было поручено расследование причин мятежа Пугачева. В мае 1774 года в Оренбурге образовали вторую секретную комиссию капитана А. М. Лунина. Обе секретные комиссии подчинялась генералу Бибикову, а когда он неожиданно умер – генерал-майору П. С. Потемкину.

Степан Иванович Шешковский, руководивший Тайной экспедицией 32 года (1762–1794), стал благодаря этому личностью весьма знаменитой в русской истории. Еще при жизни его имя окружало немало легенд, в которых он предстает в роли искусного, жестокого и проницательного следователя-психолога. Он начал работать в Тайной канцелярии в 1740‐х годах, проявил себя как исполнительный чиновник. К моменту реорганизации сыска в начале 1762 года он уже имел огромный опыт сыскной работы, служил секретарем Тайной канцелярии и был вторым лицом в политическом сыске. Как руководитель Тайной экспедиции Шешковский был известен Екатерине II с 1763 года, когда он занимался, по-видимому весьма успешно, делом Мациевича. Несомненно, он пользовался доверием императрицы. Связь с ней он чаще всего поддерживал через А. А. Вяземского или статс-секретарей, но известно также о его личных докладах государыне и участии в тайных заседаниях у императрицы по делам политического сыска, причем его проводили в личный кабинет Екатерины тайно.