“Цесаревич” Часть I. Эскадренный броненосец. 1899-1906 гг. - Рафаил Мельников Страница 16

Вслед за фок-мачтой установили грот-мачту и нижние части дымовых труб. Заканчивали сборку механизмов вращения башен, обточку погонов носовой 305-мм башни. Начали ставить броню неподвижных частей башен 152-мм орудий. На берегу собирали боевые марсы. Порожденный давно исчерпавшим себя опытом Трафальгарского (1805) и Лисского (1866) сражений, эти сооружения отличались характерными для французского флота особо циклопическими размерами. Марсы "Цесаревича" стали в русском флоте последним отживающими конструктивными решениями уходящего века.

Две из четырех партий башенной брони испытаний на полигоне не выдержали. Сен-Шамонский завод предлагал плиты этой партии принять по соответственно уменьшенной стоимости. Завод Крезо выжидал решения МТК. И.К. Григорович считал, что 3-месячный срок, требующийся для переделки партии и не повлияет на готовность броненосца и предлагал МТК "ни на какие комбинации не соглашаться". Плиты МТК предписал переделать. Все лето продолжалось интенсивное насыщение корабля бесчисленным количеством предметов оборудования, вооружения, систем, устройств и механизмов.

Вслед за установкой стальных каютных выгородок начали отделку кают и оклеивание линолеумом внутренней стальной обшивки. Собирали уже погруженные на свое место детали левой главной машины и четыре динамо-машины. Продолжали грузить детали правой главной машины. Начали установку 14 кормовых плит пояса последней (из 12) партий брони. Готовили к монтажу на корабле заказанные во Франции и уже принятые установки 75-мм орудий.

В июле 1902 г. в две законченные сборкой носовые башни установили 152-мм пушки и наложили крыши. Установили подачные трубы башен 305-мм орудий. Броню подачных труб кормовых башен 152-мм орудий крепили к их внутренним рубашкам. Начали установку верхнего ряда (14 плит) кормовой бортовой брони. Почти полностью готовые главные механизмы уже собирались через месяц испытывать на швартовах, а заводские испытания рассчитывали начать в октябре 1902 г. В августе завершили сборку большей части башен и только для 305-мм продолжали подгонять на берегу броню вращающихся частей. Задерживалось получение из России проводов телефонной системы Колбасьева (им тогда доверяли больше, чем заграничным) и соединительных коробок (также отечественной системы) ПУАО.

В сентябре получили последнюю плиту бортовой брони, и заводская администрация объявила, что к 12 ноября она рассчитывает закончить все работы. Это означало, что с учетом 4-месячного срока, отведенного на приемку, корабль может быть готов в марте 1903 г. Показателен уровень компетенции, которую в вопросах судостроения обнаружил заведовавший тогдашним мозгом флота и по идее руководивший его операциями во время войны начальник ГМШ вице-адмирал Ф. К. Авелан. "Что это значит, — читаем мы его недоуменную резолюцию, — окончание работ в: ноябре, а готовность в марте". А означало это то, что "его превосходительство Федор Карлович", не хватая в жизни звезд с неба, сумел добраться до вершины флотской пирамиды власти (ему вскоре предстояло занять место еще более высоко сидевшего" "превосходительства" — П. П. Тыртова), не испытал всерьез забот командира строившегося корабля. Все ему подносилось на блюдечке, везде за него работали и выволакивали воз другие. Таким же образом, умудрившись остаться в стороне, сумел он "провоевать" и всю войну с Японией.

К ноябрю с главнейшими работами действительно справились. Полная готовность корабля по оценке И.К. Григоровича составляла 95 %. Поразительно, но и такое состояние почти полной законченности броненосца не возбудило у великого князя генерал-адмирала естественного желания с ним познакомиться. Вместо помощи в завершении работ, какой мог бы представить для корабля его визит, он и на этот раз предпочел не отрываясь от парижских удобств, вызвать к себе для докладов командиров крейсера и броненосца. В тонкости особо напряженного периода работ перед докованием броненосца "его высочество" вдаваться не стал. Чтобы не осложнять вход в док с дифферентом на корму, подогнанную и готовую к установке броню вращающихся частей кормовой башни и ее орудия пришлось оставить на берегу. В док вместо 22 ноября вошли только 9 декабря, и вместо двух недель простояли три.

В доке ожидал очередной сюрприз, на этот раз от французской морской бюрократии. Как явствовало из донесения И.К. Григоровича о ходе работ за декабрь 1902 г., правилами французского флота присутствие в военном порту иностранных рабочих не допускалось, а они на верфи "Форж и Шантье" составляли до 80 % (все из Италии). В течение трех недель с 9 по 30 декабря 1902 г. на стоявшем в доке "Цесаревиче" вместо прежних 800 человек работало только 150 французов. За это время прорубили отверстия для подводных минных аппаратов, при участии техника с Металлического завода проверили действие аппаратов, убедились в правильности марок углубления, провернули правый гребной вал, очистили и тремя слоями окрасили подводную часть патентованной краской "Интернациональ" (или "Националь", как ее называли ранее).

На прокрашенных год назад полосах не обнаружили даже признаков обрастания и ржавчины, тогда как остальная часть корпуса, окрашенная прежде применявшемся составом "Дабрис" была покрыта ржавчиной в виде плотных пузырей. Этот опыт открыл путь широкому применению нового состава в русском флоте. Планировавшееся на конец января 1903 г. начало заводских ходовых испытаний задержалось не ко времени случившейся катастрофой во французском флоте. Все средства были заняты подъемом потонувшего миноносца "Эспинол", а собственных буксиров верфь не имела. На испытаниях, состоявшихся только 8 февраля, при неполной нагрузке (углубление вместо 7,93 м составляло только 7,62 м) скорость доводили до 16,3 уз, на следующих (22 февраля) средняя скорость шестичасового пробега составила только 17,75 уз. Неудачу приписали гребным винтам (для их замены уже раньше приготовили другие с четырьмя съемными лопастями) и скуловым килям.

Как объяснил И.К. Григорович (очевидно со слов французов), "вытесняемая броненосцем вода, поднимаясь высокой волной позади скул, давит своей тяжестью на указанные носовые части килей" и заставляет корабль при полном ходе сильно углубляться". Вредным признали действие килей и на поворотливость. Поэтому МТК в марте 1903 г. разрешил по примеру французов (на броненосцах "Генрих IV", "Патрия" и "Юстиция") укоротить кили.

Темпы работ продолжала сдерживать и низкая эффективность труда рабочих: из-за ежедневной доставки их на стоявший на рейде броненосец терялось в оба конца 2 часа, отчего из 8-часового дня (с двумя перерывами) оставалось меньше 6 часов. Удручала и продолжавшаяся неповоротливость ГУКиС, которое все никак не удосужилось прислать заказывавшиеся в России предметы-снабжения. Особенно беспокоило отсутствие чехлов на уже давно установленных орудиях. На этот непорядок обратил внимание даже П.П. Тыртов, указавший на полях донесения, что "орудия дороже чехлов". Чехлы прибыли лишь в феврале, но все они оказались или чрезмерно узкими, или чрезмерно короткими. Замены требовали почему-то укороченные (на 0,3 м) матросские пробковые койки и парусиновые чемоданы. В смущение повергли И.К. Григоровича и прибывшие по железной дороге из России ведра, деревянные табуреты, топорища, которые во Франции стоили бы втрое дешевле.

Вместо планировавшегося на середину мая ввод в док (его занимал также укорачивавший свои кили французский крейсер "Салли") состоялся только 21 мая и затянулся до 5/18 июня. Кили срезали на длине 17,2 м (на 2,2 м больше, чем планировали) и от них остался только прямолинейный участок в средней части корпуса. В январе 1903 г. в навесной палубе были готовы жилые помещения для первой партии команды. Она в составе 96 человек прибыла в феврале. Из офицерских помещений незаконченными оставались зал, приемная адмирала и кают-компания офицеров.