Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение - Алексей Юрчак Страница 16
Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение - Алексей Юрчак читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Отталкиваясь от этой идеи, Жак Деррида развил теорию перформативных высказываний Остина. Согласно Деррида, конвенциональность высказывания подразумевает, что оно должно быть построено в соответствии с принятой, повторяющейся [iterable) формой — то есть оно должно функционировать как цитата из предыдущих, ранее произнесенных высказываний и в свою очередь может быть процитировано в бесчисленном количестве новых высказываний в будущем. Но, подчеркивает Деррида, иметь исчерпывающее знание о любом контексте невозможно в принципе: во-первых, потому, что конкретный контекст всегда открыт для бесконечно широкого описания, и, во-вторых, потому, что потенциально существует бессконечное количество новых контекстов, в которых одно и то же высказывание может быть произнесено. Благодаря этим двум чертам конвенционального высказывания — его цитируемости и частичной неопределенности контекста, в котором оно может быть произнесено, — смысл такого высказывания никогда не может быть заранее полностью определен. Говоря словами Деррида, конвенциональное высказывание способно «вырваться» из контекста непредсказуемым образом, приобретая неожиданный смысл, который говорящим заранее не подразумевался. Эта способность конвенционального высказывания приобретать новый, непредсказуемый смысл, по мнению Деррида, является важной составляющей его «перформативной силы» — то есть его способности создавать новые факты и изменять реальность. В своем критическом комментарии Деррида подчеркнул внутреннюю (семиотическую) составляющую перформативной силы конвеционального высказывания. Пьер Бурдье, в свою очередь, рассмотрел внешнюю (социологическую) составляющую этой перформативной силы. Согласно Бурдье, элементом «перформативной силы» ковенциональных высказываний является та власть, которая делегируется социальным институтом его официальному представителю, произносящему это высказывание, — например, власть, которую институт государства делегирует судье.
Оба этих дополнения крайне важны: Деррида расширил наше понимание внутренней, семиотической составляющей перформативной силы конвенциональных высказываний, а Бурдье, в свою очередь, расширил понимание внешней, социологической составляющей этой силы. Если эти дополнения объединить, последует важный вывод: поскольку семиотическая и социологическая составляющие перформативной силы высказывания действуют одновременно, значит, конвенциональные высказывания могут приобретать непредвиденные смыслы и приводить к непредвиденным последствиям даже в контекстах стабильных государственных институтов и властных отношений — то есть даже там, где нормы и конвенции предсказуемы и строго контролируются государством. Как отмечает Джудит Батлер, эта способность конвенциональных высказываний приобретать непредсказуемый смысл в контексте предсказуемых и контролируемых институтов наделяет их особым «политическим потенциалом» — способностью подрывать существующие нормы, не участвуя в прямом сопротивлении им. /^ля нас этот вывод будет крайне важен при последующем анализе структуры советских идеологических высказываний, текстов и ритуалов, а также смыслов, которыми эти высказывания, тексты и ритуалы наделялись.
Книга Остина и последовавшие за ней работы других исследователей повлияли на изучение не только конвенциональных речевых актов, но и конвенциональных практик и ритуалов в более широком смысле.
Батлер, например, рассмотрела то, как посредством конвенциональных, ежедневно повторяющихся материальных практик субъекта воспроизводятся телесно воплощенные (embodied) социальные нормы. Например, телесный образ субъекта частично формируется посредством повторения тендерных норм. Такие постоянно «цитируемые» в разных контекстах конвенциональные акты, как женственная походка, мужественное выражение лица, кокетливый взгляд, романтичный голос и так далее, согласно Батлер, не являются лишь отражением физического тела с заранее заданными тендерными чертами (женственностью, мужественностью, кокетливостью), а принимают участие в формировании этого тела (Butler 1990,1993). Отталкиваясь от работ Остина, Деррида и Бурдье, упомянутых выше, а также анализа субъектности Мишелем Фуко, Батлер критикует традиционные теории субъекта, согласно которым субъект сначала полностью задан и лишь потом совершает акты и высказывания. Напротив, подчеркивает Батлер, само существование субъекта возможно лишь посредством повторения нормативных актов и высказываний. Причем это не означает, что посредством такого повторения субъект задается полностью. Поскольку необходимым условием существования субъекта является именно повторение этих актов, субъект никогда не оказывается заданным раз и навсегда, оставаясь всегда отчасти незавершенным, открытым для развития и изменений. Выражение некоего я — это «не единичный акт или событие, а именно ритуализированное воспроизводство, повторение, идущее внутри ограничивающих [субъекта] рамок и одновременно посредством этих рамок, под давлением запрещающей и табуирующей силы и одновременно посредством этой силы. Это воспроизводство идет в условиях постоянной угрозы остракизма и даже смерти, которая навязывает [субъекту] определенную форму, но которая при этом — и это следует особо подчеркнуть — не способна навязать [субъекту] эту форму до конца» [36].
Перформативная теория субъекта не нова. Главная идея, лежащая в ее основе, берет начало от Аристотеля и встречается в различных вариантах в современной философии. Философ Альдо Тасси объясняет эту идею так: не существует некоего истинного субъекта, который прячется под маской публичного поведения и которого можно под ней отыскать, так же как «не существует и некой истинной, базовой роли, которую мы исполняем и которая предшествует всем прочим нашим ролям и определяет нашу истинную сущность» (Tassi 1993: 207) [37]. Конвенциональные действия и высказывания следует рассматривать не только как выражение сущности субъекта, но и как процессы, принимающие участие в его формировании. Такие акты и высказывания невозможно заранее однозначно разделить на «истинные» или «ложные», на выражения подлинного лица или маски притворства. Очевидно, что такое понимание субъектности сильно отличается от тех теорий, упомянутых выше, в которых субъект рассматривается как нечто заранее заданное, сформированное до начала действий и высказываний, а сами эти действия и высказывания рассматриваются лишь как истинные или ложные, как отражения истинного лица субъекта или как маска притворства, под которой истинное лицо прячется.
В конце своей книги Остин говорит о том, что любое четкое разделение высказываний на констатирующие или перформативные является абстракцией и что «каждый реальный речевой акт» содержит в себе как элементы констатации, так и перформативности (Austin 1999: 147). В зависимости от контекста в высказываниях может сильнее проявляться либо констатирующая (референциальная), либо перформативная составляющие. Опираясь на эту идею, мы будем впредь говорить о констатирующей и перформативной составляющих конвенциональных высказываний и ритуализованных актов — или, точнее, о констатирующей и перформативной составляющих их смысла.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии