Военлеты погибшей Империи. Авиация в Гражданской войне - Вячеслав Кондратьев Страница 16

Интересно, что 2-й Иркутский отряд получил из расформированного авиапарка 3 новеньких «Фармана», которые сразу (в течение двух дней!) были разбиты Новичковым, Ходуновым и Юзе. В результате отряд фактически прекратил существование. Разумеется, «отъявленного большевика» Новичкова вряд ли можно заподозрить в диверсии, но вполне возможно, что Ходунов и Юзе выразили таким образом протест против того, что их обманом и угрозами «затащили» на фронт.

Остатки 1-го и 2-го отрядов стали называться Иркутской авиагруппой, во главе которой поставили прапорщика М.А. Снегирева. Пилоты авиагруппы летали мало и, по понятным причинам, особо не рвались в бой. Их пребывание на фронте отмечено лишь чередой аварий и перелетами к противнику пилотов Снегирева и Катальникова, не захотевших воевать против своих земляков.

10 сентября В. Катальников дезертировал на своем «Сопвиче», оставив записку с призывом к другим красным летчикам последовать его примеру. И уже следующим утром на призыв откликнулся командир Иркутской авиагруппы Снегирев. При перелете на новый аэродром он приземлился у деревни Вагулка, занятой бойцами Сибирской армии. Сначала его взяли под арест, но после приезда ранее перелетевшего летчика Муратова, освободили и приняли на службу.

Узнав об этом, А.В. Сергеев, назначенный чрезвычайным уполномоченным ГУВВФ на Урале, издал приказ непременно включать в экипажи всех самолетов, отправляемых на боевые задания, членов ВКП(б). Одноместные самолеты отныне дозволялось пилотировать только коммунистам. Но где же взять столько большевиков в почти сплошь беспартийной летной среде? И назначенным в авиаотряды политкомиссарам, зачастую людям немолодым и сугубо штатским, пришлось волей-неволей осваивать специальность летчиков-наблюдателей. Таким «наблюдателям» вменялось в обязанность в случае преднамеренной посадки на вражеской территории застрелить пилота, сжечь самолет и только после этого – пробираться к своим!

Кроме того, Сергеев очередным приказом объявил всех авиаторов-перебежчиков вне закона. На практике это означало, что любой такой пилот, попавший в руки красноармейцев, после установления личности подлежал расстрелу на месте без суда и следствия. Уже издав приказ, Сергеев вдруг занервничал, опасаясь обвинения в самоуправстве, и решил согласовать свои действия с главнокомандующим РККА Троцким. Но опасения были напрасны. Выслушав Сергеева, «отец Красной Армии» с усмешкой ответил: «Ну и что? Во всяком случае, теперь нам не до юриспруденции!»

Сибирская республика также обладала зачатками военной авиации, поначалу состоявшими всего из четырех самолетов – двух «Вуазенов» и двух «Моранов-парасолей», найденных на станции Иноккентьевская близ Иркутска, а также двух «Лебедей», собранных пленными немцами в Красноярске. Из части этих машин был сформирован 1-й Сибирский авиаотряд. Кроме того, несколько допотопных аппаратов имелось в Спасской летной школе (среди них давно устаревшие «Фарманы-16» и даже такой раритет, как «Блерио-IX» образца 1909 г.). Позднее отыскались еще какие-то неисправные самолеты и запчасти, предназначенные для Харбинского аэроклуба, но задержанные в связи с войной на российской территории.

Еще с июня в Омске командующий Войсками Временного Сибирского правительства полковник Гришин-Алмазов начал формирование Сибирских авиаотрядов. Главная сложность заключалась в том, что до начала 1918-го никакой авиации в Сибири фактически не было. Только после выхода России из войны на восток перебросили несколько фронтовых авиаотрядов неполного состава. В мае – июне эти отряды оказались на захваченной чешскими повстанцами территории. Они и составили костяк новосозданных сибирских ВВС.

Так, например, отряд под командованием летчика Голышева в составе двух разведчиков «Фарман-30» и двух «Ньюпоров» отправился в Красноярск из Москвы в конце мая и прибыл к месту назначения, когда город уже был в руках белогвардейцев. Отряд стал именоваться 2-м Сибирским. В начале июля на станцию Вагай прибыл еще один, так называемый Оренбургский, отряд под командованием капитана П.П. Сергеева с тремя летчиками, тремя летнабами и тремя «Фарманами-30». Этот отряд получил наименование 3-й Сибирский. На центральном Урале с середины июля действовал бывший 33-й корпусной авиаотряд, вошедший в оперативное подчинение чешской «Гуситской» дивизии.

Естественно, что, обладая столь слабыми ресурсами, сибирская авиация летом 1918-го почти никак себя не проявляла. Только летчики 33-го КАО Владимиров, Комаров и Семенов совершили в июле – августе в общем счете 23 вылета на разведку и бомбардировку железнодорожных объектов. Наиболее заметный налет состоялся 27 августа, когда «Фарман» под управлением Семенова и «Вуазен» Комарова сбросили 10 бомб на станции Невьянск и Уктус.

В сентябре на Урало-Сибирский фронт начали поступать новые советские авиачасти. 9 сентября прибыла недоукомплектованная Олонецкая авиагруппа в составе восьми самолетов и пяти летчиков (вместо 12 самолетов и стольких же пилотов по штату). 2-й Олонецкий авиаотряд из ее состава под командованием И.С. Железнова (летчики Э. Макаренко и Г. Потехин) с двумя «Сопвичами» и двумя «Ньюпорами» был направлен в Нижний Тагил. Вскоре 2-й Олонецкий и 5-й Социалистический отряды объединили в авиагруппу, которую возглавил А.М. Лабренц. Поначалу группа находилась на аэродроме Кушва близ Нижнего Тагила, но 21 сентября она была вынуждена срочно эвакуироваться ввиду быстрого наступления противника и угрозы сдачи города. Взлетать пришлось еще до рассвета под ружейно-пулеметным огнем. Заранее подготовленного резервного аэродрома не было. Летчики самостоятельно отыскали с воздуха более-менее подходящую поросшую травой площадку у станции Гороблагодатская, но, как оказалось, трава скрывала пни и коряги. В результате четыре самолета были разбиты при посадке. Их пилоты отделались ушибами, но группа фактически утратила боеспособность.

11 сентября в Пермь доставили 15-й истребительный авиаотряд из шести самолетов и четырех пилотов под командованием летчика Шуберта (другие пилоты – Шишковский, Богданов и Антошин). Отряд расположился на аэродрома Кунгур и вел разведку в интересах 3-й Уральской дивизии на Красноуфимском направлении.

16 сентября на фронт прибыла 1-я Тверская авиагруппа в составе 12 летчиков и 12 самолетов (несколько разнотипных «Ньюпоров» и «полуторастоечных Сопвичей», пара двухмоторных «Бикодронов» и «Фарман»). Судя по фотографиям, опознавательными знаками самолетов авиагруппы были красные круги, накрашенные поверх русских трехцветных «кокард».

Тверская авиагруппа базировалась на аэродроме Лысьва. Поначалу она не выделялась ничем, кроме необычайно высокой, даже по тогдашним меркам, аварийности. Всего за две недели ее пилоты умудрились «расколотить» девять самолетов из двенадцати! Впрочем, надо признать, что большому числу аварий способствовал характер местности, над которой пришлось воевать авиагруппе. Густые таежные леса, тянущиеся на десятки километров, затрудняли ориентировку и почти не давали возможности отыскать площадку для вынужденной посадки в случае отказа двигателя либо какой-то иной поломки в воздухе.

Но вскоре эта авиачасть вошла в историю благодаря тому, что один из ее экипажей в составе летчика Феоктиста Граба и наблюдателя Ипполита Шульца одержал первую документально подтвержденную воздушную победу Красного Воздушного флота. 16 октября 1918-го Граб и Шульц, летевшие на «Сопвиче», были атакованы в районе станции Шамара истребителем «Ньюпор-17». Сибирский летчик успел сделать всего несколько выстрелов, прежде чем меткая пуля из турельного пулемета летнаба попала ему в сердце. Смерть наступила мгновенно и неуправляемый истребитель рухнул в тайгу.