Мальчики в лодке - Дэниел Джеймс Браун Страница 16

Одна ошибка, однако, не требовала дополнительных указаний. Скоро ребята поняли, что если весло заходило в воду слишком глубоко, либо под неправильным углом, с большой задержкой от остальных, либо задерживалось в воде на долю секунды дольше в конце гребка, то они, скорее всего, «поймают краба»: весло внезапно и безвозвратно застрянет в воде, обездвиженное, как будто какое-то гигантское ракообразное существо выплыло из глубины и схватило его лопасть огромными клешнями. «Олд Неро» будет плыть дальше, а вот весло нет. И тот парень, который его держал, получит сильный удар черенком в грудь и будет выбит со своего места, или, если он держал весло на слишком длинной ручке, его грубо выкинет за борт. Каждый гребок предоставлял парням возможность такого вот холодного, мокрого и довольно эффектного публичного унижения.

Во всем потоке первокурсников был только один человек, который хоть когда-нибудь чем-нибудь греб, – Роджер Моррис. Перед Великой депрессией семья Моррис приобрела небольшой деревенский домик в восточной части острова Бейнбридж, в Пьюджет-Саунд. Когда Роджер был ребенком, то проводил все лето, лениво плавая на лодке по заливу Манзинита – живописной голубой бухте, расположенной в тени Олимпийских гор. Он был высоким и сильным, и если хотел, то мог на своей шлюпке доплыть практически докуда угодно, что и продемонстрировал в один летний денек, когда ему было двенадцать лет. Страдая от зубной боли и желая вернуться в уютный домик в район Фримонт, в Сиэтл, Роджер прошел двадцать пять километров на север, через пролив Агат Пасседж, десять километров на юго-восток, через относительно открытые воды Пьюджет-Саунд, петляя между грузовыми судами и паромами, потом на восток, через шлюзы Баллард, которые прошел, втиснув свою маленькую шлюпку между рыбными траулерами, буксирами и бесконечными рядами бревен, и наконец через пролив Салмон Бэй, и после этого как ни в чем не бывало появился на пороге дома, к великому удивлению своей матери. Но Роджер быстро понял, что его привычный свободный стиль гребли был скорее помехой, чем помощью, когда на борту «Олд Неро» они стали отрабатывать академический гребок, которому обучали Том Боллз и Эл Албриксон в 1930-х годах.

Он, в общем-то, никому не показался легким для изучения. Чтобы добиться хоть сколько-нибудь ровного и достаточно мощного гребка, им пришлось научиться выполнять ряд точно рассчитанных и координированных движений. Лицом ребята были повернуты к корме, и каждый из них начинал движение с позиции, где корпус наклонен вперед, к коленям, обе руки, вытянутые вперед, держат черенок одного длинного весла. В начале движения, на так называемом «зацепе», парни опускали лопасти весел в воду и откидывали туловища назад, к носу, держа ручку весла прямо. Когда плечи ребят становились вертикально к центру тяжести, они производили «проталкивание лодки», упираясь ногами вперед, пока сиденья, или «банки», под ними скользили к носу на хорошо смазанных полозках. В то же время каждый тянул весло к груди, борясь с сопротивлением воды, прилагая одновременно всю силу мышц рук, спины и ног. Когда весло приближалось к груди, а спина наклонялась под углом где-то пятнадцать градусов к носу, каждый гребец достигал полного выпрямления, или «выхода за вертикаль». Потом они осуществляли «быстрый вывод» весла: руки опускались к талии, весла быстро и решительно выходили из воды с одновременным поворотом кисти ближней к воде руки, чтобы «вывести» весло плашмя над поверхностью воды. Дальше шла фаза «восстановления», ребята заводили плечи вперед, толкали весла руками к корме и одновременно подтягивали колени к груди, таким образом вынося тело на скользящих банках обратно в ту позицию, с которой гребок и начался. Таким образом, лодка двигалась вперед под ними, потом они опять поворачивали весла, чтобы поставить лопасти перпендикулярно поверхности для следующего зацепа, опять ровно опускали их в воду, все как один, повторяя всю эту процедуру снова и снова с той скоростью, которую задавал рулевой через небольшой мегафон, закрепленный на голове. При правильном и четком исполнении всего этого процесса лодка плавно и мощно продвигалась вперед. Но все фазы должны идти одним долгим и непрерывным циклом, тела гребцов должны непрестанно сгибаться и выпрямляться. Все должно происходить быстро и абсолютно одинаково, каждый из ребят должен грести с той же частотой и силой, с которой это делают остальные парни. Это было до безумия сложно, как если бы восемь человек стояли на плавающем бревне, которое грозило перевернуться при малейшем движении, и при этом им надо было ударить клюшками для гольфа по восьми мячикам с одинаковой силой в одинаковом направлении, да еще и попасть в одну точку, – и делать это постоянно, каждые две-три секунды.

Тренировки длились по три часа каждый день. Но дни становились все короче, и они занимались уже темными и невероятно холодными октябрьскими вечерами. Почти ночью парни возвращались на станцию. Их ладони были покрыты мозолями и трещинами, из которых сочилась кровь, руки и ноги дрожали, спины болели, и они были насквозь мокрые – в равной степени и от пота, и от озерной воды. Они ставили на место весла, переодевались, вешали сушиться одежду в шкафчики с паровым обогревом на лодочной станции и пускались в долгий и утомительный путь обратно, на холм, к университетскому городку.

С возраставшей радостью Джо Ранц замечал, что каждый вечер все меньше парней поднимались на холм. Он заметил и кое-что еще. Самыми первыми выбыли мальчики с идеально выглаженными брюками и ярко начищенными ботинками. В то время фотографии самых успешных гребцов появлялись на обложках журналов «Лайф» и «Сатедей ивнинг пост», и университетские команды казались для многих студентов способом повысить свой социальный статус, завоевать престиж в своем учебном заведении. Но они недооценивали экстремальные физические и психологические нагрузки в этом спорте. Каждый день, когда Джо спускался к лодочной станции, то видел, что все больше и больше знакомых парней – тех, кто покинул свои места в лодке – расслаблялись на траве перед библиотекой Сузалло, бросая на Джо мимолетные взгляды, когда тот проходил рядом. Невероятная боль заставляла их отступить, и Джо был этому рад. Для него боль была не в новинку.