Отто Скорцени. Главный разведчик Третьего рейха - Александр Север Страница 16

Однако генерал Ценер не позволил втянуть себя в длительный разговор о деталях. Он повторил основные пункты ультиматума и уехал.

Один из предводителей мятежников, Хольцвебер, выступающий под псевдонимом «капитан Фридрих», во время разговора Ценера с Феем позвонил в германскую миссию в Вене и попросил посланника Германии в Австрии Курта Рита о поддержке. Через несколько минут тот был уже на Бальхаусплатц. Дипломат сказал полицейским, что прибыл сюда официально, чтобы проследить, не будут ли чиниться препятствия заговорщикам, когда те будут покидать дворец, как это обещало австрийское правительство. Собравшиеся жители Вены, возмущенные вмешательством германского посланника, стали выкрикивать враждебные возгласы и даже пытались избить его. В этой ситуации Рит после резкой словесной перебранки с Карвински и Нойштедтером-Штюрмером вернулся в миссию.

На Нюрнбергском процессе бывший посол США в Австрии, ставший свидетелем этой сцены, утверждал:

«Д-р Рит находился в тесном и постоянном контакте с австрийскими фашистскими агентами и агентами немецкого происхождения. Рит не мог не знать всех деталей путча. Помню, что высокопоставленные функционеры австрийского правительства сказали мне после путча, что д-р Рит поддерживал контакт с фон Ринтеленом».

В 19.30 истек продленный срок ультиматума. Заговорщики вывесили белый флаг и заверили, что не будут оказывать сопротивления. Члены правительства и представители командования правительственных войск знали уже из второго письма Фея Шушнигу, что канцлер Дольфус убит гитлеровскими мятежниками после захвата ими дворца. Незадолго до 20.00 ворота дворца распахнулись, и в здание вошла армия. Спустя некоторое время из дворца вывели 159 арестованных террористов. Среди них девять жандармов и шесть полицейских из охраны дворца, которые присоединились к заговорщикам. Всех доставили в военные казармы на Марокканерштрассе, а 30 из них, которые вскоре должны были предстать перед военно-полевым судом, увезли в тот же день в центральную тюрьму столицы. Разумеется, в связи с убийством Дольфуса теперь не могло быть и речи о беспрепятственном выезде заговорщиков в Германию.

Первые часы после путча

После очищения здания от мятежников члены правительства тотчас же направились в комнату, где находился труп канцлера Дольфуса. Здесь уже были исповедник канцлера патер Отто Хартман, который следующим образом описал ситуацию прибывшим министрам:

«Когда я вошел в комнату, тело канцлера лежало на диване <…>, а на полу виднелись пятна крови. Тело было закрыто, и только лицо открыто <…>. На правой щеке от уха до рта виднелся отчетливый кровавый шрам – след издевательства над канцлером. Прежде чем попрощаться с умершим, я приподнял закрывавшее тело покрывало. Вид был ужасающим: из тела буквально вытекла вся кровь. Ясно было, что Дольфус очень мучился – духовно и физически».

Несмотря на подтверждение смерти канцлера, австрийские власти не решились сразу же проинформировать об этом общественность. В очередном официальном сообщении, переданном радиостанцией «Раваг» в 21.30, в частности, сообщалось:

«…проникнув в здание дворца канцлера, террористы обезоружили охрану, заняли лестницы и внутренние галереи и заперли членов правительства и чиновников в их помещениях.

Начинать в этих условиях операцию по их освобождению было невозможно, поскольку жизнь многих людей находилась в руках мятежников. Приходилось считаться с тем, что террористы после вступления армии будут мстить задержанным во дворце лицам. Это обстоятельство вынудило правительство начать переговоры с мятежниками.

Вначале они не принесли результата, и тогда мятежникам был предъявлен ультиматум, срок которого истекал в 19.30. Одновременно стягивались крупные армейские подразделения для захвата здания вооруженным путем.

Увидев подготовку к штурму, мятежники решили сдаться, поставив условие, чтобы им разрешили беспрепятственно выехать в Германию. Капитуляция произошла вскоре после 20.00. Здание Канцелярии было окружено кордоном армии и полиции.

Широко задуманное преступление против безопасности Австрии было сорвано. Во всей стране царит спокойствие⁷⁵».

А вот что происходило в этот день в Германии. Адольф Гитлер присутствовал на ежегодном Вагнеровском фестивале в Байрейте, где слушал оперу «Золото Рейна». Новость о «путче» необычайно взволновала его. Фридлин Вагнер, внучка великого композитора, сидела в фамильной ложе по соседству и была свидетельницей происходящего. Два адъютанта – Шауб и Брюкнер, рассказывала она позднее, получали новости из Вены по телефону, который стоял в ее ложе, а потом шепотом докладывали о них Фюреру.

У разных историков реакция вождя Третьего рейха описана по-разному. Процитированный выше журналист Уильям Ширер утверждал, ссылаясь на воспоминания внучки композитора:

«После спектакля фюрер казался очень взволнованным. Волнение его возрастало по мере того, как он пересказывал нам страшные новости… Он с трудом прогнал со своего лица выражение довольства и намеренно заказал, как обычно, обед в ресторане. “Я должен выйти показаться, – сказал он, – иначе люди подумают, что я к этому причастен”».

А вот его коллега Э. Бояджи в своей монографии «История шпионажа» утверждает, что фраза Фюрера звучала по-другому:

«Хорошо, что я нахожусь не в Вене, а то могут подумать, что я причастен к венским событиям».

Вне зависимости от того, что сказал Адольф Гитлер, историки единодушны – диктатор становился все мрачнее и мрачнее, когда узнавал последние новости из Вены. Сначала об аресте «заговорщиков», потом о начале следствия, а затем и реакции Бенито Муссолини. Достаточно сказать, что одна из итальянских газет написала на своих страницах: «Что они возомнили о себе, эти господа нацисты…». А пять итальянских дивизий находились на границе Австрии в Бреннеро⁷⁶.

Отто Скорцени в своих мемуарах сообщил следующее:

«Узнав о трагических событиях, он (Гитлер. – Прим. ред.) был изумлен и разъярен; одновременно он получил информацию о концентрации пяти дивизий Муссолини на перевале Бреннер и продвижении югославских войск к границе со Штирией и Каринтией.

“Добрый Господь, сохрани нас от наших друзей! – сказал Гитлер Герингу. – Это будет новое Сараево…”⁷⁷».

Бой после победы

Несмотря на то что выступление национал-социалистов в Вене было подавлено, в провинции обстановка продолжала оставаться напряженной. Дело в том, что венские «заговорщики» не могли управлять действиями своих коллег в регионах. Последние начали действовать, услышав передачу по радио. А вот правительственное сообщение о том, что путч подавлен, не смогло их остановить.

Наиболее затяжной и ожесточенный характер носили бои в Штирии, Каринтии и Тироле.

В Штирии восстание национал-социалистов началось в долине реки Эннс, куда была направлена правительством 41-я бригада горных стрелков.

Ожесточенные бои велись также за город Леобен. Мятеж там начался со сборища местной национал-социалистической организации, после чего вооруженные отряды мятежников стали занимать отдельные здания государственных учреждений, производя аресты среди чиновников и других лиц. Против них выступили армия и полиция. Вынужденные отступать, заговорщики забаррикадировались в евангелистской церкви, откуда обстреливали атакующих их солдат. Исчерпав все другие средства, армия открыла по мятежникам артиллерийский огонь и вынудила их капитулировать. В боях в Леобене было убито более 40 «бунтовщиков».