Первая мировая война. Катастрофа 1914 года - Макс Хейстингс Страница 16

Кризис в Ольстере не меньше забастовок накалял обстановку в стране. С 1912 по 1914 год в Великобритании существовала реальная угроза гражданской войны. Асквиту пришлось заплатить предоставлением Ирландии самоуправления за голоса ирландских депутатов при подписании крайне спорного бюджета на 1909 год, основы «государства всеобщего благосостояния» (Welfare State). После этого ольстерские протестанты, не намеренные становиться меньшинством под властью католиков, начали вооружаться. Билль о гомруле (закон о самоуправлении Ирландии), выдвинутый тогда в парламенте, встретил яростное сопротивление Консервативной партии и ее руководителей – вплоть до подготовки вооруженного сопротивления его подписанию. Многие аристократы владели недвижимостью в Ирландии, что лишь повышало ненависть к Асквиту.

В марте 1914 года ряд армейских офицеров открыто отказался участвовать в подавлении так называемого «Куррахского мятежа», что привело к отставке начальника генерального штаба фельдмаршала сэра Джона Френча и военного министра полковника Джека Сили. Последний в запале заявил главнокомандующему, что офицеры, которые не желают исполнять свой долг в Ольстере, могут «исчезнуть». Генерал-майор сэр Генри Вильсон, начальник оперативного управления в военном министерстве, писал, ликуя, в дневнике: «Мы, военные, победили Асквита с его подлыми фокусами» {63}. Портфель военного министра был временно передан премьеру.

Возглавляемые Асквитом либералы сформировали одно из самых талантливых правительств в истории Британии. В 1914 году в нем состояли такие фигуры, как министр финансов Ллойд Джордж, первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль, бывший военный министр-реформатор, а теперь лорд-канцлер Ричард Холдейн. Сам премьер-министр принадлежал скорее к минувшей эпохе, успев 12-летним мальчишкой застать смертную казнь в 1864 году, когда под стенами Ньюгейтской тюрьмы болтались на виселице пять тел с белыми колпаками на голове. Юристу Асквиту, выходцу из скромных слоев среднего класса, по словам его биографа, «была свойственна римская сдержанность. Он подавлял в себе любые проявления сильных чувств» {64}. Джордж Дейнджерфилд пошел дальше, утверждая, будто у Асквита отсутствовало воображение и страсть; будто, несмотря на весь свой глубокий ум, он не сумел достойно справиться ни с одним из кризисов, потрясших Британию за время пребывания на посту премьера: «Он был изобретателен, но ему недоставало тонкости, он мог блестяще импровизировать на заданную другим тему. Он был умеренным империалистом, умеренно прогрессивным, обладал умеренным чувством юмора, и ему, заядлому либералу, не хватало умения финтить» {65}. Даже по этой язвительной характеристике можно предположить, что к августу 1914 года Асквит был уже уставшим от жизни стариком.

Британские политики вели себя все агрессивнее и разнузданнее. Лорд Холсбери, старый юрист из партии консерваторов, в своих речах ниспровергал «правительство, контролируемое закоренелыми социалистами» {66}. Депутат от Консервативной партии швырнул в Уинстона Черчилля сборником инструкций в библиотеке палаты общин, попав прямо в лицо. Если до разгара ольстерского конфликта руководителей партий-соперниц часто можно было видеть в одной гостиной, то теперь они и их соратники и близко друг к другу не подходили. Когда Марго Асквит попыталась опротестовать отказ в приглашении на майский бал у лорда Керзона, где предполагалось присутствие королевской четы, Керзон ответил высокомерно, что «было бы политическим лицемерием приглашать, пусть даже на светское мероприятие, жену и дочь главы правительства, к которому большинство моих друзей состоит в непримиримой оппозиции».

В ноябре 1911 года шотландец канадского происхождения Эндрю Бонар Лоу, сменив Артура Бальфура на посту предводителя тори, разыграл ольстерскую «оранжевую карту» в циничном маневре против либералов. 28 ноября 1913 года глава «оппозиции Его Величества» публично обратился к британской армии с призывом не навязывать гомруль в Северной Ирландии. Этот вопиюще неконституционный поступок тем не менее обеспечил Бонару Лоу поддержку собственной партии и большинства аристократии, не вызвав при этом нареканий со стороны короля. Среди юнионистов выделялся юрист сэр Эдуард Карсон, обвинитель на судебном процессе по делу Оскара Уайльда, метко названный «эрудированным фанатиком» {67}. Капитан Джеймс Крейг, возглавлявший бунтующий Ольстер, писал: «За границей распространяется мнение, которое я могу подтвердить и из собственных соображений, что Германия с немецким императором и то были бы предпочтительнее Джона Редмонда [и других сторонников ирландского самоуправления]».

Фельдмаршал лорд Робертс, самый знаменитый британский ветеран, во всеуслышание одобрил отгрузку ружей протестантским повстанцам в апреле 1914 года и объявил, что любая попытка поставить Ольстер на колени «погубит армию». Тысячи вооруженных ирландцев вышли на открытый парад в Белфасте, где выступили с обращениями Карсон, Крейг и самый главный подстрекатель из числа консерваторов, Ф. Э. Смит. И все это время британское правительство бездействовало. В южной Ирландии воинствующие националисты, беря пример с Карсона, тоже решили бросить вызов парламенту, начав добывать оружие и для себя. Однако к ирландским националистам британская армия отнеслась отнюдь не столь терпимо, как к ольстерским оранжистам. В воскресенье 26 июля 1914 года на Бэчелорс-Уок в Дублине солдаты начали стрелять по безоружным горожанам – якобы причастным к контрабанде оружия. Трое человек погибли, 38 было ранено.

Если Британская империя в целом считалась могущественной и процветающей державой, то правительство Асквита называли откровенно слабым. Оно явно не справлялось ни с масштабными протестами в промышленной области, ни с ольстерским безумием. Ему оказались не по зубам даже суфражистки, громко требующие избирательного права для женщин. Активистки били окна по всему Лондону, выжигали кислотой лозунги на полях для гольфа и устраивали голодовки в тюрьмах. В июне 1913 года, кинувшись под копыта королевской лошади на дерби, погибла суфражистка Эмили Дэвидсон. За первые семь месяцев 1914 года они подожгли 107 зданий.

Критикующие Асквита не учитывали одного очевидного факта: не было никого, кто мог бы сдержать мощные социально-политические силы, сотрясавшие Британию. Джордж Дейнджерфилд писал: «Мало кому из премьер-министров за всю историю страны выпадало столько испытаний за такой короткий срок» {68}. «Стране грозит революция», – высказался в разговоре с Уилфридом Блантом выдающийся сторонник ирландского самоуправления Джон Диллон {69}.

Внутренние проблемы Британии сильно влияли на международную репутацию: видно было, что великая демократия переживает упадок и разложение. Союзницы Британии, Франция и Россия, цепенели в ужасе. Предполагаемые враги – в частности, Германия – с трудом верили, что бьющаяся в таких конвульсиях страна (где даже небольшую армию раздирали разногласия) способна угрожать их континентальному владычеству и амбициям.