Царевна Софья и Петр. Драма Софии - Андрей Богданов Страница 16
Царевна Софья и Петр. Драма Софии - Андрей Богданов читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Введение единого военного налога для не частновладельческих крестьян вполне вписывается в реальные реформы Голицына, а освобождение крепостных — выдумка фантастическая. Помимо того, что даже царь (не говоря о канцлере) не мог распоряжаться чужими вотчинами, сам Голицын лишь недавно разбогател, приобретя большие земли с крепостными крестьянами! Но именно такое нелепое толкование слов Нёвилля о русском канцлере запало в души историков и даже позволило В.О. Ключевскому назвать крупного государственного деятеля идеалистом, вроде «либерального и несколько мечтательного екатерининского вельможи», не обладавшего достаточным умом, «правительственными талантами и деловым навыком». Целую лекцию о «подготовке и программе реформы» Голицына насочинял этот историк исключительно на основе превратного толкования Записок Нёвилля, отлично продемонстрировав основной способ их использования в научной литературе{52}.
Между тем к тому времени был издан ученый перевод первоиздания Записок, выполненный Александром Исаевичем Браудо — известным библиографом, заведовавшим отделом иностранных источников о России Императорской Публичной Библиотеки в Петербурге{53}. Получив в свое распоряжение этот перевод, заново сверенный с оригиналом, читатель может убедиться, что интереснейший и богатый оттенками рассказ французского агента заслуживает лучшего обращения, чем вырывание цитат; так же, как и другой цитированный Ключевским источник: «Гистория» князя Б.А. Куракина.
Исследование Браудо о личности Нёвилля сто лет оставалось непревзойденным; только английская исследовательница И. де Мадаряга сумела прибавить к нему несколько деталей о пребывании автора Записок в Англии{54}, а её коллега, известный историк России Линдси Хьюз издала в Лондоне, где она преподаёт, новый английский перевод Записок{55}.
Завершить работу Браудо, собрав все доступные на сегодняшний день сведения о Записках и их авторе, удалось в конце XX в. замечательному историку-архивисту Александру Сергеевичу Лаврову. Изучив и научно издав «сводный текст» (и перевод) Записок о Московии по трем рукописям, он сделал вывод, что они отражают редактирование текста, предшествовавшее изданию, не являясь авторскими и не выступая оригиналом, с которого печатались Записки[4].
Ценное для специалистов издание Лаврова мы используем для комментариев в случаях, когда изученные им рукописи дают уточнения к переводу текста парижского издания 1698 г. Это издание, видимо, последняя авторская воля. Именно по нему и производным от него переизданиям и переводам европейцы благодаря Нёвиллю знакомились с Московией. Читали издание и русские современники.
Сразу после выхода книги в свет русские послы — официальные члены Великого посольства, в котором инкогнито участвовал Пётр I, — «жаловались» давно сотрудничавшему с Москвой амстердамскому бургомистру Николаю Витзену, что «господин де ла Нёвилль был очень плохо осведомлен о многом». Лавров доказывает, что знакомый Нёвиллю по Москве русский посол в Гааге А.А. Матвеев не только имел в библиотеке экземпляр голландского издания Записок о Московии, но косвенно упоминал и использовал его в своей «Истории о стрелецком бунте»{56}.[5]Гаагское издание 1699 г. на французском имели и учитывали в работе Вольтер и его русский корреспондент академик Герард Фёдорович Миллер (в его библиотеке было также английское издание 1699 г.). Сегодня без Записок не обходится ни один серьезный труд по политической истории России начала царствования Петра.
Сказанного, вместе с наиболее подробными на сегодняшний день комментариями к тексту, достаточно, чтобы Вы, любезный читатель, поняли смысл Записок Нёвилля не хуже профессиональных историков. Даже те из них, кто вчитывался в текст (а не просто «выгрызал цитаты»), не располагали таким объемом информации о людях и, главное, о логике политики России, выявленной нами в результате упорной 30-летней работы в библиотеках и архивах.
Моим коллегам этого, как правило, более чем достаточно. Они очень серьезно относятся к «фактам» и любят сводить их к событиям и определениям. А ведь любой повествовательный источник — не формальный документ. Мысль автора, его чувства и ощущения, на мой взгляд, такие же, и даже более важные факты, чем точная дата и описание события. Короче говоря, записки современников — прежде всего литература. Лишь через внутренний мир автора мы «смотрим» на прошлые события. Именно эти точки зрения мы сопоставляем, сравнивая разные источники, чтобы получить четкую и «объёмную» картину истории.
Иначе повествовательные источники несопоставимы. Если, конечно, мы хотим представить прошлое как жизнь, а не набор часто противоречивых «сведений», на котором многие коллеги останавливаются, полагая это требованием науки. (В действительности это предварительное собирательство, на которое подлинная наука опирается, начинаясь с иного — осмысления источников, понимания людей и их отношений.)
Нам интересна подлинная историческая жизнь России, поэтому придется ещё раз внимательно присмотреться к оказавшемуся в нашей стране французу Нёвиллю. Или, как он сам часто именовал себя, Нёфвиллю. В обоих случаях это прозвище (фамилий Франция ещё не знала) переводится одинаково: «Новгородцев», — и определённо указывает на буржуазное, но ни коим образом не на дворянское происхождение автора. В XVII в., когда дворянский титул в этом уголке мира почти невозможно было купить, человеку с таким прозвищем и любовью к приключениям надо было проявить недюжинные способности, чтобы привлечь к себе внимание «высшего света». Чем таким он отличился, что многие, чуть ли не большинство серьёзных специалистов, целых два века признавали автора Записок о Московии «как бы и не бывшим»?
Французскому дворянину, каким представлялся де ла Нёвилль, нужно было особое «невезение», чтобы не оставить ни единого следа в документах, которые могли бы найти исследователи. Судя по моему опыту, в последней четверти XVII в. даже в России, с нашими крайне пострадавшими от войн и мятежей архивами, при должном старании можно найти документальные сведения о самом мелком дворянине, провинциальном «сыне боярском», не владеющем ни одним крестьянским двором и не избранном ни на одну уездную должность. Проблема возникает только с уклонившимися от государственной и общественной службы «нетчиками», которым по указам царя Фёдора Алексеевича об обязательной службе не передавались даже отцовские поместья (но по частным завещаниям могли оставаться родовые вотчины). О существовании некоторых из них мы знаем по генеалогическим росписям, но не находим их в официальных документах.
Конец ознакомительного фрагмента
Купить полную версию книгиЖалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии