Роковая тайна сестер Бронте - Екатерина Митрофанова Страница 16

Поначалу жизнь в новом доме текла довольно гладко и спокойно. Внезапная смена обстановки, непривычные предметы в повседневном обиходе вызывали у детей супругов Бронте живейший интерес. Хозяин же, почувствовав внезапный прилив энергии и окрыленный столь долгожданной свободой и независимостью, с небывалым рвением и усердием приступил к исполнению своих приходских обязанностей, получив наконец возможность, применив свои дарования и способности по назначению, показать на деле, чего он стоит.

С прихожанами преподобный Патрик Бронте держался официально, не проявляя ни малейших признаков дружеского расположения, что, впрочем, не подразумевало и наличия каких бы то ни было враждебных чувств у пастора к кому-либо из посетителей его прихода, заставляя, однако, ограничиваться в обхождении строгими рамками общепринятой формы вежливости. Подобные отношения не раздражали прихожан, а, напротив, определенно радовали, освобождая их от весьма обременительной необходимости выказывания поддельной теплоты новому пастору, вызвавшему поначалу всеобщее недоверие, плавно переросшее затем в крепкое и неизменное уважение приходской паствы к достопочтенному Патрику Бронте, что вполне устраивало обе стороны.

Домашними делами мистер Бронте управлял со всей присущей ему щепетильной рассудительностью. Под его надежным бдительным присмотром все верхние комнаты, а также столовая, гостиная и небольшое помещение, располагавшееся справа от входной двери и сразу же облюбованное хозяином в качестве его личного кабинета, в каких-нибудь два-три дня были идеально вычищены, прибраны и превосходно обставлены новой мебелью по его вкусу. В плане экономии средств Патрику Бронте полагалось быть особенно предусмотрительным. Скромного заработка священника (мистеру Бронте назначили годовое жалованье в размере ста семидесяти фунтов) едва хватало, чтобы содержать его многодетную семью в относительном достатке в соответствии с положением респектабельных слоев населения, да платить жалованье их преданной служанке Марте, оставившей свой родной город только ради того, чтобы не расставаться со своими дорогими хозяевами.

И Патрик, по мере своих сил, вполне достойно справлялся со всеми своими обязанностями: как приходскими, так и домашними.

…Как-то раз, когда пастор, по обыкновению, возвращался домой после проповеди, рассчитывая хорошенько отдохнуть от своих праведных трудов, в дверях его встретила Марта. Вид у нее был крайне взволнованный и встревоженный.

— Наконец-то вы пришли, мистер Патрик! — воскликнула служанка, едва хозяин переступил порог, — Бедная миссис Мария! Она сильно занемогла, сэр! Похоже, ей совсем плохо! Еще с утра хозяйка упорно отказывалась от еды, ссылаясь на тошноту и головную боль. Я наказала вашей старшей дочери присматривать за сестрами и братом, сама же все это время не отходила от моей госпожи. Видели бы вы, что тут началось! Бедняжка впала в бредовое состояние и беспрестанно выкрикивала ваше имя! Думаю, вам следует поскорее пригласить к ней лекаря!

Потрясенный печальным известием, Патрик Бронте, последовав совету служанки, тотчас послал за доктором, который вскоре прибыл в прескверном расположении духа и, дав больной снотворное, объявил, что у него еще масса визитов, и он не может более ни минуты задерживаться в этом доме. После долгих уговоров хозяина сей подозрительный господин наконец согласился посетить миссис Бронте еще раз и как следует осмотреть ее, потребовав при этом солидный гонорар за свои услуги.

При повторном визите доктор держался еще более холодно и отчужденно. На лице его появилось удовлетворенное выражение лишь после того, как хозяин вручил ему толстую пачку денежных купюр. Тогда лекарь с готовностью вызвался понаблюдать больную в течение недели, и все это время неизменно демонстрировал притворную заботу о своей пациентке и весьма любезно держался с ее супругом.

— К величайшему прискорбию, болезнь вашей жены неизлечима, мистер Бронте, — заключил лекарь по прошествии недели. — Остается только сожалеть о печальной участи этой несчастной женщины.

Заметив необычайную бледность хозяина, доктор вдруг изъявил желание осмотреть и его и, выяснив в результате наличие серьезных проблем с пищеварением у мистера Бронте, прописал ему придерживаться строжайшей диеты. За это он получил дополнительную плату от бережливого, но неизменно принципиального пастора и, оставшись весьма довольным богатыми плодами своих трудов, поспешно откланялся.

Патрик Бронте был поражен до глубины души и крайне подавлен безысходностью сложившейся ситуации. Мысль, что его бесценная Мария обречена, никак не укладывалась в его сознании. Почувствовав, что бессмысленная борьба рассудка с душевными муками становится невыносимой, мистер Бронте снял с полки свое старое охотничье ружье, устремился на улицу и, отыскав потаенный уголок, получил наконец возможность выпустить на волю свои исполинские душевные муки. Следуя не совсем обычной для человеческой природы склонности, уступающей в данном случае скорее некоему живому инстинкту, мистер Бронте интенсивно и громко выстреливал в воздух, и, найдя в сем странном занятии верный способ снять раздражение, с этих пор стал частенько прибегать к избранному средству.

Со времени болезни миссис Бронте в стенах скромного пасторского дома поселилась печаль — тихая, но глубокая, и дух угнетающей безысходности затаился в сердцах всех его обитателей. Жена хозяина нуждалась в полном покое и постоянном присмотре. Патрику Бронте пришлось строго запретить своим детям заходить в комнату матери. Чтобы поддерживать дом в надлежащем состоянии и следить за детьми, хозяин нанял нескольких молодых служанок в помощь Марте, на плечи которой и так свалилось достаточно забот, связанных с болезнью хозяйки. Впрочем, одна пожилая женщина, постоянно посещающая приход преподобного Патрика Бронте, куда вследствие своей фанатичной религиозности неизменно пребывала из соседнего городка Бэндли, прослышав о том, что супруга пастора нездорова, с готовностью согласилась на время переехать в дом мистера Бронте, выразив искреннюю надежду быть полезной его семье. И она была непреклонной в верности своим обещаниям: дни напролет просиживала возле кровати миссис Бронте, ухаживала за ней, исполняя малейшие капризы хозяйки.

Как ни опечален был Патрик Бронте болезнью своей супруги, все же природная предусмотрительность и осторожность не оставила его даже в столь тяжелое для всей семьи время. Следуя совету местного лекаря относительно соблюдения особой диеты, подразумевающей отказ от каких бы то ни было мясных блюд и вообще резко ограничивающей потребление всякой пищи, хозяин вскоре усвоил привычку обедать в своем кабинете и уже никогда не изменял ей.

В остальном суровые, мрачные будни текли своим чередом. Преподобный Патрик Бронте продолжат без устали трудиться в своем приходе. Он самым скрупулезным образом исполнял свои повседневные обязанности, составлявшие подготовку и чтение проповедей, ведение приходских служб, а также регулярные посещения больных и умирающих.

Детей своих мистер Бронте поручил заботам служанок. Хозяин велел им постоянно сопровождать своих пятерых дочерей и сына на обязательные прогулки, обеспечивать всем необходимым, отдав особое распоряжение сведущей в грамоте Марте обучать чтению и письму старших детей, заявив о своем намерении лично контролировать, насколько они будут продвигаться в занятиях. С присущей ему непреклонностью хозяин неукоснительно исполнял свои обещания и, присоединяясь к обыкновенным семейным завтракам, с непринужденной легкостью беседовал со своими чадами на самые разные темы, непрестанно зондируя глубину их знаний.