Равная солнцу - Анита Амирезвани Страница 16

В приемной Пери устроилась за решеткой. Перед нею толпился народ — от мальчишек-посыльных с письмами от хозяев до знатных людей вроде ее визиря Маджида, которого позвали первым. Он говорил пронзительно, задыхаясь, будто не мог успокоиться со вчерашнего дня.

— Достойная повелительница, двор в разброде. Многие из знатных, кто поддерживал Хайдара, бежали в страхе за свою жизнь. Те, кто остался, не знают, с кем говорить. Повара оставили поварни.

Брови Пери изумленно взлетели.

— Ступай к Анвару и прикажи ему отыскать главного повара. Их первейшая обязанность — немедленно восстановить работу дворцовых кухонь.

— Да, высокая повелительница, — отвечал Маджид, — но Анвар может не знать, от кого нынче получать распоряжения, когда шах мертв.

— Скажи ему, что его судьба зависит от отдаваемых мною.

Лоб Маджида пошел складками, губы скривились, прежде чем он выдавил:

— А-а-а… где ему получать деньги?

— Разумеется, из шахской казны.

— Но главного казначея нигде нет, чиновники с нужными печатями исчезли.

— Я найду этих людей и потребую их помощи, — сказала Пери. — А пока скажи Анвару, что я плачу из собственного кошелька.

— Но потребуется много серебра!

— Мой добрый визирь, похоже, ты не сознаешь, что я унаследовала свою законную долю состояния моего отца.

Маджид казался таким же растерянным, как человек, от которого безвозвратно умчались все его лошади.

— Но лишь вашему сиятельному отцу разрешалось…

— Не задерживайся. Тебе придется быть убедительным.

— И что же мне говорить?

— «Это приказ властителей Сафави». Теперь иди.

Тон Пери был таким жестким, что все тело Маджида напряглось, как у полководца, получающего приказ на атаку. Затем он поклонился в знак покорности. Пери выглядела непреклонной, как военачальник, и я, потрясенный, смотрел на нее. Хвала Богу! Она только что взяла бразды правления!

Я вышел в приемную, чтоб ввести следующего, и заметил, что толпа растет. Вопросы и требования были нескончаемы. Скажет ли она молитвы на погребении отца? Где погребут тело Хайдара? Как она защитит тех знатных, кто не принял в споре ничью сторону? Что будет с вдовами тех, кто погиб в стычках, с ними и их детьми? Посоветует ли она сына близкого друга своего отца на высокий государственный пост при новом шахе? Один за другим люди просили о милостях.

К вечеру глаза Пери туманила усталость.

— Кто следующий? — со вздохом спросила меня она.

— Мирза Салман Джабири, глава шахских служб.

Он только что прибыл, но был одним из четырнадцати ближайших чиновников шаха, и потому я незамедлительно провел его к ней. Невысокий и худой, он тем не менее словно заставлял воздух вокруг себя твердеть от целеустремленности.

— А чего же хочешь ты? — фыркнула Пери. — Дела мастерских уж точно могут подождать.

Он был непоколебим:

— Точно. У мастеров все в порядке.

— Что же тогда?

— Ничего, достойная повелительница. Как верный слуга вашего покойного отца, я пришел спросить, могу ли я предложить свою помощь.

Пери недоверчиво подняла бровь:

— Так у тебя нет просьб?

— Никаких. Я просто желаю служить вам.

Пери шепнула мне: «Он единственный, кто остался мужчиной настолько, чтоб предложить свою помощь!» Заметив, как изменилось мое лицо, она тут же попросила извинения.

— С чего мне начинать? — спросила она у мирзы Салмана. — Всё в беспорядке. Где люди?

— Прячутся. Ждут. Тревожатся.

— Благородные мужи должны вернуться на свои посты, чтобы правительство действовало, пока не вернется Исмаил. Я желаю созвать собрание и отдать им распоряжения.

— Но только шах или великий визирь имеет право созывать собрание. Никто не может превысить их власти.

— Таких людей здесь нет. Что ты предлагаешь?

Шах Тахмасб так устал от великих визирей, что не позаботился назначить нового.

— Сказал бы, что высокородный член дома Сафавидов, но не знаю кто. Знатные сочли бы, что кто-то из царевичей. Если ваш дядя будет представлять вас, все будет в порядке.

На фарси нет различия между «он» и «она», что могло нас выручить в этом случае.

— Отличный совет.

— Кстати, у меня есть кое-что лишь для вашего слуха.

— Да?

— Чего бы вы ни задумали добиться на этом собрании, не полагайтесь на главного казначея. Я хорошо его знаю. Он склонится лишь перед силой нового шаха.

— Почему он так уверен, что мой брат сохранит его в этой должности?

Мирза Салман хмыкнул:

— Верно. Люди часто принимают намерения за судьбу.

— А ты?

Он помедлил.

— Нет. Я вижу свою судьбу в своих делах и в согласии с волей Божией.

— Отлично сказано. Нам нужны люди наподобие тебя. Тогда созывай собрание завтрашним утром в моем доме.

— Чашм.

Когда мирзу Салмана проводили к дверям, Пери сказала:

— Ну и подарок! Как хорошо ты его знаешь?

— Не слишком, — отвечал я.

Он входил скорее во второй круг ближних людей, служивших шаху. Такие держали рот на замке и редко снисходили до нижестоящих.

— Помню, что мирза Салман исполнял малоприятное поручение вашего покойного отца, приструнив заговорщиков-золототорговцев, пытавшихся обобрать страну. Его цеха с тех пор чисты, как хорошая баня. Он был бы отличным союзником, но таким же свирепым противником.

— Тогда за ним лучше понаблюдать и решить, насколько он искренен.

— Какова цель завтрашнего собрания?

Руки Пери слегка дрожали, когда она отводила с лица прядь волос.

— Предупредить переворот.

Ох, а я даже сплетен не слышал.

— Кого вы подозреваете?

— Грузины и остаджлу могут решить, что им лучше поддержать другого преемника.

— Я удвою свои усилия, собирая известия.

Но сперва Пери попросила меня доставить ее дяде Шамхалу просьбу назавтра возглавить собрание.

— Повелительница, я думал, вы разгневаны на него из-за смерти Хайдара.

Она вздохнула:

— Да, но он мне нужен.

За всю историю Сафавидов женщина никогда не брала на себя так прямо ответственность за мужчин. Мы ничего не оставили на волю случая. Я помог повелительнице выбрать ткань, которая отделит ее от знати, ибо такая знатная женщина никогда не должна показывать себя тем мужчинам, с которыми не состоит в родстве. Мы остановились на куске тяжелого синего бархата, затканного сценами охоты, где заметнее всего был царевич на коне, вонзающий меч в живот льва.