Линейный корабль "Император Павел I" (1906 – 1925) - Рафаил Мельников Страница 15

Но невеликий умом последний российский помазанник во всем полагался на волю божью и об уготованной ему участи не подозревал. Мня себя в одном лице Иваном Грозным, Петром Великим и императором Николаем Павловичем, последний самодержец нашел полезным напомнить флоту и России о полных назидания днях правления императора Павла Петровича. Так по мотивам, которые нам не дано знать, состоялся вывод названия новому кораблю, так к его душе должны были приобщиться смятенная душа умервщленного заговорщиками императора. Так должна была она послужить новой славе флота. Но офицерам корабля приходилось изворачиваться, объясняя и себе, и своим матросам все величие и значение данного кораблю рокового имени.

А поэтому обстоятельную историческую справку, предшествовавшую "Описанию" корабля, пришлось посвятить исключительно роли царствования Павла 1 в деятельности флота и его участию в боевых действиях во время этого царствования. В них, впрочем, нашлось место упоминанию об учреждении адмиралом флота Ф.Ф. Ушаковым Республики Ионических островов, о полезных указаниях императора, о намерении в оценке служебной деятельности офицеров взирать "на единые только достоинства", а также об указе "выбирать из лучших флотских офицеров двенадцать человек для посылки оных в Англию".

Не исключено, что эти и другие исторические сведения, помещенные в "Описании" из очерков лейтенанта Н.Д. Каллистова (1888–1917), в какой-то мере могли войти в сознание матросов и офицеров и проявиться в формировании души корабля. Очевидно, однако, и то, что противоречия в судьбе императора неминуемо должны были обнаружить себя в судьбе корабля, носившего его имя. Император Николай, с редкой готовностью шедший навстречу року, в выборе названия корабля предрешил свою собственную судьбу: бесславное правление и насильственная смерть. Извлеченная им из небытия память о несчастливом императоре Павле, внедрилась в душу корабля и наделила его тяжелой исторической наследственностью.

И в силу того же рока, эта наследственность, дремавшая 111 лет, в первой же действительной кампании корабля проявилась угрозой чуть было не состоявшегося кровавого мятежа. И остается лишь опять разводить руками, видя, как все офицеры оставались ужасающе несведущи перед лицом грозившего их кораблю и всей стране, неудержимо надвигающегося социального взрыва. В этом неведении о существе происходящих в стране событий и нежелании их замечать они в книге о своем корабле сумели полным молчанием обойти факт раскрытого на корабле заговора в апреле и июне 1912 г.

К сказанному ранее об этом заговоре (P.M. Мельников. "Цесаревич", ч. II Линейный корабль" 1906–1925, СПб, 2000, с. 40–43) надо добавить, что от взрыва на пороховой бочке, в какую вот-вот должен был обратиться "Павел I", корабль спасло доверие к офицерам со стороны части команды. Затянувшаяся достроечная страда с испытаниями техники, как и удачный подбор офицеров, сыграла для корабля спасительную роль. Несмотря на большую численность заговорщиков (до 160), несколько матросов нашли нужным дать знать офицерам о подготовке восстания. Эта часть команды боялась кровавого мятежа. Другие, под влиянием присутствовавшей на "Рюрике" с 1910 г. социал-демократической подпольной группы твердо уверовав в скорое торжество свободы и справедливости, продолжали деятельно вовлекать в свои ряды матросов.

8 июня 1912 г. один из матросов доложил старшему офицеру старшему лейтенанту И.В. Миштовту (1881–1974, Вашингтон) о состоявшемся неделю назад собрании актива в помещении 2-й группы аэрорефрижераторов. Подобные собрания, где избранные для идейной обработки 3–4 человека вербовались в состав заговорщиков, почти каждый день происходили на баке и в оказавшихся особенно удобными (иногда набивалось до 60 человек) просторных казематах 8-дм орудий. Днем 10 июля мичман Л.Н. Эльснер (1891-?) от маляра Никулина услышал предупреждение о сходе заговорщиков во время увольнения на берег, а вечером обнаружил в каюте подброшенную записку со словами "в 2 ч 30 мин не спите". При приближении офицеров к кучке заговорщиков на баке начинался смех, кашель, разговоры смолкали.

При выходе на стрельбу 9 июля мичман В.В. Дитерихс, заняв место в носовой 12-дм башне, заметил странную скованность и напряженность ожидания среди обычно общительной с ним прислуги. По окончании стрельбы команда в палубах была уже в сильно возбужденном состоянии. За мичманом следили, и о его приближении активисты предупреждали стуком и свистом. Мичман П.И. Тирбах (1889–1953, Лос-Анжелос) слышал разговоры: "скоро отдохнем". Всюду в кучках матросы о чем-то шушукались и замолкали при его приближении. Утром 12 июля по боевой тревоге матросы шли по местам с демонстративной неторопливостью с ироническими усмешками. Матрос Стеребнов после обеда, демонстративно глядя в глаза мичману, весьма недвусмысленно покачивал крюком для подтаскивания снарядов, а затем пошел следом за мичманом, изображая, как он завтра действует ему крюком по голове. После возвращения корабля с моря мичмана Тирбаха встретили в палубе свистом и хохотом, без всякой на то причины.

Эти и другие, становившиеся все более вызывающими спектакли были прекращены в ночь па 11 июля, когда, как стало ясно, должно было состояться восстание. Но после ареста руководителей мятеж продолжали готовить оставшиеся на свободе активисты. Об этом лейтенанту В.В. Котовскому (1885–1953, Франция) доложил электрик унтер-офицер Алексей Кошин. В итоге на "Павле I" было арестовано 53, на "Цесаревиче" — 23 и на "Рюрике" 13 матросов. Полагавшаяся 31 матросу смертная казнь по указу Правительствующему сенату от 21 февраля 1913 г. была заменена ссылкой в каторжные работы на двадцать лет, а с учетом смягчающих обстоятельств, семерым срок сократили до 16 лет. Остальным назначили сроки от 15 до 14, 13, 12 лет и меньше по убывающим степеням вины вплоть до 6 мес. арестантских отделений с лишением всех прав состояния, воинского звания и исключения из военно-морской службы". Двоих лишили имевшейся у них медали за Мессину.

Уроки этого заговора, оказавшиеся, как выяснилось в 1917 г., напрочь забытыми, ни словом не отразились в составленном в 1914 г "Описании" корабля, его жизни и плавания. Зато обстоятельно рассказали об происшедшем в те же дни даровании портретов русского императора германскому крейсеру "Мольтке" и — германского — русскому линейному кораблю "Император Павел I". Портреты заняли почетные места в кают-компаниях кораблей, а о скандальном эпизоде, произошедшим 20 июня на рейде Балтийского порта, постарались забыть. В этот день при прохождении яхты "Штандарт" мимо "Павла I" его команда, деморализованная широкими арестами и продолжающейся агитацией и угрозами подпольщиков, очень вяло приветствовала императора.

Как говорилось в "Обвинительном отчете по делу о подготовлении к восстанию нижних чинов судовых команд Балтийского флота", "несмотря на приказания кричать громче, многие едва мычали, а некоторые совсем молчали". Но император не заметил ничего странного на собственных его величества кораблях. Фантастически бездарный, бесцветный и бездушный и равнодушный ко всем бедам своего народа — от Ходынки до апрельского расстрела 1912 г. на Ленских золотых приисках Николай II с унылой будничностью провел и очередную встречу с кузеном Вилли. Не имевшая никакого политического значения, расцвеченная лишь опереточным переодеванием двух монархов в мундиры своих дружественных держав, Николая в немецкого адмирала, Вильгельма в русского.