Аквитанская львица - Дмитрий Агалаков Страница 15

Король удовлетворенно кивнул. Недолго думая, трое епископов тут же письменно расторгли брак и в этот же день — а что терять понапрасну время? — обвенчали влюбленных. Рауль де Вермандуа не верил своему счастью, Петронилла была на седьмом небе. Во время венчания в дворцовой часовне королева Алиенора с благодарностью смотрела на мужа, а король с чувством выполненного долга слушал мессу. И поглядывал по сторонам, наслаждаясь ощущением собственного превосходства над другими смертными. Победа оказалась легкой, как перо, случайно упавшее с неба в протянутую ладонь.

Ничто не укололо сердце молодого короля, ничто не напомнило ему предостерегающих слов Сугерия. Лишь голос алчной гордыни, на время пресытившейся, пел ему свою убаюкивающую песню.

Вызов Тибо Шампанскому, одному из крупнейших землевладельцев Франции, был брошен. Звонкая и обидная вышла пощечина! Граф Шампани от ярости задохнулся, когда дорогая его сердцу племянница, упав ему в ноги, рассказала о кознях мужа, которого всецело поддерживали король, а главное — королева.

— Она — ведьма, дядюшка, ведьма! — в голос ревела в объятиях Тибо Шампанского взрослая племянница. — Они околдовали его! Как теперь мне жить?! — Алиенора Шампанская и впрямь была в отчаянии. — Я уйду в монастырь!

Трудно было поверить в услышанное графу Тибо. Незадолго до смерти Людовик Шестой и его Сугерий мирили Шампань и Вермандуа словно для того, чтобы несколько лет спустя юнец не просто рассорил их, а оскорбил одну из сторон — и оскорбил смертельно.

— Что ж, — решил граф, — я выгоню бесов из этой женщины, которая называет себя нашей королевой. Одному мне это сделать не под силу, но я знаю того, кто поможет мне!

Тибо Шампанский взял пару сотен лучших рыцарей и оруженосцев и отправился в Рим.

Через две недели он предстал перед понтификом и кардиналами-епископами в дорожной пыли, злой и жаждущий справедливости. Склонив голову, владетельный сеньор горячо поцеловал милостиво протянутую руку первосвященника и отошел на несколько шагов.

— Ваше святейшество, — встав на правое колено перед Иннокентием Вторым, восседавшим на троне в золотой митре и таких же одеждах, проговорил Тибо. — Взываю к суду Божьему и прошу вас о заступничестве! — Его голос гулко отдавался в парадной зале папского дворца, и каменные лики святых смотрели из ниш и молчаливо внимали оскорбленному графу Шампани. — Идя на поводу у похоти великого сенешаля Рауля де Вермандуа и юной Петрониллы Аквитанской, которой он в отцы годится, король Франции с помощью трех епископов — Ланьи, Санлиса и Нуайона — расторг законный церковный брак между моей племянницей Алиенорой и названным Раулем, выдумав причину близкого родства. Курам на смех такая причина! — с каждым новым словом становясь все более пунцовым, не сдержался он. — И за всем этим стоит Алиенора Аквитанская, старшая сестра Петрониллы, это она, презрев власть церкви, распоряжается по своему усмотрению душами и судьбами людей честных и богобоязненных!

Горячо и в подробностях он рассказал историю этой связи.

— Помогите нам, ваше святейшество, — закончил он сердечной просьбой. — Восстановите справедливость!

Как и скульптуры святых, старый понтифик внимал графу молча. Затем попросил его подойти.

— Мы выслушали вас, граф, — он вновь протянул руку для поцелуя. — Теперь нам стоит посовещаться…

В своем кабинете при жарко пылающем камине пожилой первосвященник опустился в свое кресло. Кардиналы выжидали. Папа посмотрел в окно — над древним городом плыли серые облака.

— Рим вопиет от безобразия, чинимого этим юношей, — наконец проговорил Иннокентий Второй.

— Да-да-да, — закивали головами кардиналы.

Только дело было не в одном графе Шампани. Нет! Если бы король Франции захотел переженить одного из своих приближенных и испросил на это позволения Рима, церковь пошла бы у него на поводу. Тем более, у государя Франции — ведь именно короли франков во все века были заступниками Рима.

Но для папы это был не единственный грех молодого короля. Все выходило куда сложнее. Не так давно понтифик столкнулся с преступным упрямством Людовика, и оно до глубины души оскорбило его. Папским престолом на пост архиепископа Буржского был избран Петр де ла Шартр. Прелат приехал на место назначения, где должен был нести службу перед Господом и людьми, но ворота Буржа оказались закрыты! Оказывается, король Людовик Седьмой вбил себе в голову, что он сам должен назначать священников на высокие должности, — и поставил архиепископом своего канцлера, некоего Кадюрка. Ну не наглость ли это, не кощунство ли — вот так взять и плюнуть в сторону Рима?

— Что касается этой девочки, Алиеноры, то она пошла в своего богохульника-деда, — вздохнув, проговорил Иннокентий Второй. — По образу и подобию…

— Да, да, — заключили кардиналы.

Так живо перед глазами понтифика открывались картины последних лет правления Гильома Девятого. Ведь это Трубадур против него, Иннокентия Второго, принимал сторону антипапы Анаклета. Папе уже доносили (по святой части), что молодая королева подбивает мужа к суверенитету от церкви. Как и ее дед, она хочет, чтобы они с мужем сами распределяли епископские места — раздавали их наиболее верным вассалам. Мало римскому престолу германских императоров, которые более века открыто воевали с церковью, желая подавить ее светской властью. Устраивали охоту на пап. Теперь король Франции — туда же!

Воистину это было уже слишком.

— Молодой Людовик поднял чашу, которую не в силах испить, — покачал головой наместник Бога на земле. — Жаль, что он совсем не похож на своего благоразумного и набожного отца. Очень жаль, — понтифик поднял указательный палец. — Позовите ко мне графа Тибо…

Граф Шампани возвращался в свои владения не один — с ним был легат папы римского Ив, кардинал церкви Святого Лаврентия. Легат был наделен самыми высокими полномочиями. При появлении подобных посланников папы все грешники трепещут — потому что, как правило, их судьба уже решена. В апреле, в епископстве Ланьи, на землях Шампани, состоялся церковный собор. На нем легат Ив от имени первосвященника, занимающего престол Святого Петра, расторг церковный брак Рауля де Вермандуа и Петрониллы Аквитанской и отлучил их от церкви. Также от церкви были отлучены все три епископа — Ланьи, Санлиса и Нуайона, совершившие подлог, а Французское королевство оказалось подвергнуто интердикту. Это означало, что отныне на его территории умолкают колокола, а священники лишаются права вести службу. Для мирян солнце отныне скрывалось за облаками, а на Францию, лишенную милости церкви Христовой, опускался мрак.

Выход был только один — королю необходимо обратить взор к Риму и покаяться в своих грехах.

Вести распространялись хоть и не со скоростью ветра, но шли плотной и ровной волной. Каждому французу, оказавшемуся в беде, хотелось узнать, кто и что является причиной наступившего хаоса. И скоро уже все проклинали красотку-южанку, сбившую их короля с верной дороги и обратившую его на сторону дьявола.

— И ты пойдешь на поводу у папы?! — спрашивала Алиенора во дворце на острове Сите. — Ты позволишь кардиналам управлять собой? Вершить суд на твоих землях? Подчинять себе твоих вассалов? Потакать им в неповиновении своему королю? — Она бросилась на его трон, свернулась на нем калачиком. — Но как после этого ты сможешь называть себя королем? — Алиенора уткнулась лицом в широкие рукава богатого платья. — Скажи, как?!