Тайна святого Грааля. От Ренн-ле-Шато до Марии Магдалины - Жан Маркаль Страница 15

В этой главе мы обратимся к довольно странному рассказу на англо-нормандском наречии, озаглавленному «Перлесво» или «Великая книга о Граале». Есть все основания полагать, что он был создан в конце XII века (1190–1195 гг.) в Англии (Сомерсет). Скорее всего, он появился на свет благодаря монахам клюнийского ордена, располагавшегося в древнем аббатстве Гластонбери. В ту пору Сомерсет находился в сфере сильного политического влияния Плантагенетов, стремившихся окружить аббатство Гластонбери ореолом легенд, связанных с королем Артуром и мифическим островом Авалоном. Так, в 1190 году по приказу Генриха II, мужа Алиеноры Аквитанской, скончавшейся годом ранее, были предприняты поиски, в результате которых в Гластонбери «обнаружили» гробницу короля Артура и королевы Гвиневры; тогда же был найден и знаменитый «Chalice Well», в котором, возможно, хранился святой Грааль. Подобное рвение в поисках объяснялось тем, что Плантагенеты считали себя потомками легендарного короля Артура. Долгое время считалось, что автор «Перлесво» взял за основу своего произведения роман Кретьена де Труа, однако сейчас исследователи придерживаются иного мнения: в основе «Перлесво» лежит все тот же неизвестный нам оригинал, послуживший образцом как Кретьену де Труа, так и автору рассказа о Передуре.

Вне всякого сомнения, рассказ о странствиях Перлесво преследовал единственную цель: прославление христианства как единственно правильного вероучения; в общих чертах это произведение, созданное одним или несколькими монахами клюнийского ордена, можно назвать пропагандой ортодоксальной Церкви. В то время роль духовенства, монахов и отшельников в обществе была весьма значительной, что обусловило появление огромного количества поучений, направленных на обращение языческих народов в истинную веру. Вероятно, стремясь привлечь на сторону христианства как можно больше язычников, автор «Перлесво» воспользовался для этой цели древним традиционным, уже ставшим фольклорным сюжетом, обработав его «во славу» официальной Церкви.

В ряду «куртуазных» романов вряд ли найдется произведение, способное затмить «Перлесво» количеством жестоких и кровавых сцен… Впрочем, благодаря этой характерной особенности ученые установили время создания памятника, поскольку вслед за произведением клюнийских монахов появился ряд версий, в корне отличавшихся от «Перлесво» и, без сомнения, принадлежавших перу цистерцианцев; их мировоззрение наложило свой отпечаток на большой корпус текстов, в частности на «цикл Ланселота — Грааля». Цистерцианцы были монахами молитвенного мистического ордена, в то время как монахи клюнийского ордена более напоминали воинов, нежели служителей церкви; их необузданность, проявлявшаяся даже в речи, была в какой-то степени поощряема Плантагенетами, стремившимися любыми способами укреплять государство, основанное легендарным королем Артуром. И все же, несмотря на то что «Перлесво» был создан с целью пропаганды христианского учения, возможно, именно в этом рассказе содержится наибольшее количество языческих элементов, которые представляют особый интерес для желающих проникнуть в тайну Грааля.

В отличие от текста «Передура», Грааль в «Перлесво» назван по имени и изображен в виде чаши, в которой хранится некая «святейшая вещь». Однако прежде чем провести анализ текста в привычном русле христианской традиции, стоит обратить внимание на имя героя: в нем можно разглядеть искаженное «celui, qui perd les vaux», то есть «тот, кто потерял свой дол». Почему героя назвали подобным именем, становится ясно из самого романа: Перлесво с головой погружается в опасный поиск-приключение вовсе не потому, что его влекут к себе рыцарство и двор короля Артура, как было в случае с Персевалем или Передуром; им движет жажда мести. О столь кровавой цели похода он знает с самого начала: когда Перлесво покидает замок матери, она велит ему отомстить за смерть отца, который пал от руки таинственного врага, стремящегося завладеть его землями. Таким образом, имя «Перлесво» — своеобразный показатель «положения героя на данный момент»: он потерял «свой дол», принадлежавший ему по праву наследования. Отныне на него возложена миссия: вернуть отнятые земли и наказать злодеев, жертвами которых стали его домочадцы. Таким образом, толчком к развитию сюжета «Перлесво» служит лишь один мотив, превращающий повествование о странствиях рыцаря в длинный рассказ о вендетте.

Однако что в таком случае могут означать имена «Персеваль» и «Передур»? Имя «Передур», вероятно, образовано от валлийского корня «peir», «котел»; действительно, в рассказе фигурирует странный чан, в который погружали мертвых для того, чтобы они воскресли. Впрочем, ни у кого не вызывает сомнений, что «волшебный котел» из кельтских легенд, являвшийся неистощимым источником пищи или питья, способного вернуть к жизни мертвого или раскрыть сокровенные тайны мира, стал прототипом христианского «святого Грааля». Несомненно, им был знаменитый котел Дагда («Доброго Бога»), принесенный, согласно ирландским сказаниям, племенами богини Дану с «северных островов земли».

Но не будем забывать, что магический, котел, способный возвращать к жизни всякого, кто погиб на поле битвы, был и у Брана Бендигейда (правда, владел им уэльский герой недолгое время). В этом отношении надо отметить, что в произведениях греческих и римских авторов довольно часто встречаются упоминания о неких «священных котлах» кельтов. Пожалуй, прекрасной иллюстрацией к кельтскому мифу может служить хранящийся в датском музее знаменитый котел из Гундеструпа, датируемый II веком н. э. На одной из его гравированных пластинок, покрывающих чеканные стенки котелка, изображена показательная сцена: большой человек, расположенный на левой стороне пластинки, погружает воина вниз головой в некое подобие котла. Рядом ниже стоят воины, вид которых, как кажется, свидетельствует о полной потере сил, в то время как в верхнем ряду находятся вооруженные и полностью здоровые воины; очевидно, речь идет о некоем ритуале восстановления. В связи с этим мы не упустим возможности напомнить об одной из схолий к рукописи «Фарсалий» римского поэта Лукана: согласно этому комментарию, отличительной особенностью культа галльского бога Эзуса (схожего с Дагда или Браном) было утопление жертвы, которую погружали в котел вниз головой. Очень странно…

Однако еще более странным кажется то, что отголоски этого культа можно найти на страницах рассказа о Перлесво; разумеется, под пером клюнийских монахов ритуал приобрел иное значение, но его «языческая форма» осталась прежней. Герой помнит, что ему во что бы то ни стало надо отомстить за отца, это основная цель его долгих поисков. Наконец поиск подходит к концу, настает время мщения… и герой творит свою месть с такой первобытной жестокостью, которая вряд ли соответствует общему контексту произведения, призванного прославлять христианство. Победив своих врагов в жестоком бою, Перлесво взял их в плен; двенадцати из них он отрубил головы, после чего собрал кровь убитых в котел. Далее, схватив последнего врага, их предводителя, Перлесво погрузил его головой в котел, наполненный кровью, и держал до тех пор, пока тот не захлебнулся.

Страшная месть, описанная с мельчайшими подробностями, вероятно, взята из того же источника, на который опирались авторы Персеваля, Передура и окситанского романа «Джауфре», еще одного романа о поиске, предпринятом ради кровавой мести. Кретьен де Труа и анонимный автор «Джауфре» обходят эту тему стороной; в свою очередь автор «Передура», доходя до описания мести, не гнушается кровавых подробностей, особенно в финальной сцене, когда речь заходит об истреблении глостерских ведьм.