Возникновение и устройство инквизиции - Генри Чарльз Ли Страница 15

Юг Франции с нетерпением ждал, что наконец-то будет заглажен длинный ряд несправедливостей; когда же надежда эта не оправдалась, то возбужденный до исступления народ поднял восстание. Этим решил воспользоваться Раймунд, чтобы попытаться вернуть утраченные земли. Небольшая часть родовых земель, все-таки оставленных ему церковью, находилась к востоку от Роны; здесь в начале 1216 года он и объявился вместе с сыном и встал во главе восставших. Немного спустя Раймунд-старший отправился в Испанию набирать войско, тогда как вокруг Раймунда-младшего продолжали сплачиваться недовольные. Их становилось все больше и больше, и неожиданно Монфор обнаружил, что уже одержанная победа может внезапно обернуться поражением.

Перед лицом этой новой опасности он проявил свою обычную энергию и, полный гнева, двинулся на Тулузу, которая опять выказывала признаки расположения своему прежнему сеньору. Монфор сжег несколько городских кварталов, но горожане забаррикадировали улицы и на каждом шагу оказывали сопротивление войскам. В конце концов был заключен мирный договор, согласно которому Монфор удовлетворился контрибуцией в 30 000 марок. В начале 1217 года Монфор во главе армии перешел Рону и вторгся в области, оставленные молодому Раймунду, но его продвижение остановило известие, что в Тулузу вступил Раймунд VI, пришедший с испанскими войсками, что графства Фуа и Комменж со всем местным дворянством присоединились к Тулузе и приветствовали своего старого сеньора и что, наконец, весьма опасно положение графини Монфор в Нар-боннском замке.

В сентябре 1217 года Монфор вернулся к Тулузе, и началась вторая осада города. Кардинал-легат приказал крестоносцам перебить всех, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков. Город не был укреплен, и тем не менее осада длилась девять месяцев. Крестоносцы несли немалые потери. Были серьезно ранены Ги, брат Монфора, и Амори, его старший сын. Монфор выходил из себя и совершал необдуманные поступки. В один из дней он, выйдя на передовую линию, наблюдал за переделкой своих осадных машин, и в это время камень, брошенный из метательного снаряда, которым, по тулузскому преданию, управляли женщины, попал ему точно в голову. Монфор умер на месте.

Гибель Монфора придала новый импульс восстанию. Повсюду, где французские гарнизоны были не очень сильны, народ поднялся, перебил завоевателей и вернул своих старых вождей. Безуспешно Людовик Львиное Сердце, сопровождаемый папским легатом кардиналом Бертраном, двинул на юг хорошо оснащенную армию, в составе которой было тридцать два графа и двадцать епископов. Крестоносцам удалось дойти до Тулузы, но третья осада оказалась не удачнее двух первых, и Людовику пришлось вернуться домой, не добыв себе славы, и ограничиться лишь резней в Марманде, где было перебито до 5000 человек, включая женщин и детей. Невероятная жестокость крестоносцев, не щадивших никого, сильно способствовала тому, что всюду их встречало упорное сопротивление. Одна задругой крепости, занятые ими в разное время, были у них отбиты.

В июне к королю Франции Филиппу-Августу, своему сеньору и родственнику, обратился молодой Раймунд. В самых почтительных выражениях он умолял короля примирить его с церковью. По всей вероятности, Раймунд предпринял такой шаг ввиду плохого здоровья отца, Раймунда VI, который и умер вскоре после этого в августе 1222 года.

Раймунд VI еще в 1218 году завещал похоронить себя в монастыре Госпитальеров в Тулузе. В самый день своей смерти он два раза молился, но предсмертная агония была очень непродолжительна, и он лишился языка, когда священник пришел дать ему последнее напутствие. Случившийся при этом госпитальер бросил на умирающего свой плащ с крестом, чтобы дать монастырю право похоронить графа на своем кладбище, но приходский священник из Сен-Серне-на сдернул плащ, и над телом умирающего вспыхнул жаркий спор: аббат во все горло предъявлял свои права на труп, так как смерть произошла в его приходе. Этот спор над бренными останками графа Тулузского тем противнее, что церковь запретила предавать их земле, так как покойник был признан ее врагом. Тело оставалось непогребенным, несмотря на все хлопоты Раймунда VII; ни к чему не привели и выводы следственной комиссии, назначенной в 1247 году папой Иннокентием IV, хотя свидетельства ста пятидесяти лиц подтвердили, что Раймунд VI был ревностным католиком. Полтораста лет останки Раймунда находились в распоряжении крыс монастыря Госпитальеров, а затем бесследно пропали; сохранялся лишь череп — по крайней мере до конца XVII века.

Амори, наследовавший Монфору, в начале 1222 года, и Раймунд VII некоторое время продолжали борьбу, начатую их отцами. Но летом 1223 года они заключили перемирие, после чего был созван собор, который, как все надеялись, мог принести окончательный мир. Оба, и Амори и Раймунд VII, устали от войны и были склонны к взаимным уступкам. Но 14 июля внезапно скончался король Филипп-Август. Его смерть сразу переменила положение вещей. В день коронации новый король Людовик дал легату обещание предпринять крестовый поход против южан. Таким образом, у Раймунда появился сильный противник — король Франции.

Возложив на голову корону, Людовик пообещал через три недели после Пасхи войти в Лангедок во главе армии крестоносцев, чтобы присоединить к короне все земли Тулузского дома. Однако на Парижском парламенте 5 мая 1224 года легат объявил более недействительными индульгенции, выданные за поход против альбигойцев, и признал Раймунда добрым католиком. Людовик был возмущен таким решением церкви. Впрочем, его военные приготовления не пропали даром: он воспользовался ими, чтобы отнять у Генриха III значительную часть английских владений на французской территории.

Таким образом, угрозу нового крестового похода в Лангедок отклонили. Молодой Раймунд, сопровождаемый своими первыми вассалами, 2 июня, в день Св. Троицы, встретился в Монпелье с Арнольдом и епископами и торжественно заявил, что будет во всех своих владениях сохранять и поддерживать католическую веру; что он изгонит всех еретиков и конфискует их имущество; установит мир и распустит банды наемников; восстановит права и привилегии церкви; уплатит двадцать тысяч марок в возмещение убытков церкви и на удовлетворение Амори при условии, что последний откажется от своих притязаний и вернет все документы, подтверждающие их.

Чего еще могла желать церковь? Раймунд приносил ей такую повинную, какую его отцу могли предложить только в минуту его самого безнадежного положения. Папа Гонорий III и собранный по его повелению 20 августа 1224 года в Монпелье собор взяли с Раймунда и его вассалов клятву на этих условиях.

Однако превратностям и неожиданностям не предвиделось конца. Когда в октябре месяце прибыли в Рим послы Раймунда, чтобы получить папскую санкцию, то они столкнулись там с Ги де Монфором, которого король Франции уполномочил выступить против них. За его спиной стояли епископы Лангедока, которые не желали возвращать земли, присвоенные ими в смутное время; в их интересах было утверждать, что Раймунд еретик до мозга костей. Прелаты открыто говорили, что никакой мир несовместим с поддержкой Раймунда, и требовали предоставить Людовику десятую часть церковных доходов, если он изъявит готовность предпринять священную войну. Гонорий III колебался в своем решении, но в глубине души склонялся поддержать прелатов. «Страна железа и меди, — писал он о Лангедоке, — ржавчину которой можно уничтожить только огнем». И в конце концов решение в пользу нового крестового похода было принято.