Золото Трои - Майкл Вуд Страница 15

Троя невелика. Но Гомер был эпическим поэтом, а не историком. Он никогда не видел ни великой башни Илиона, ни дивной стены, ни дворца Приама, потому что> когда он посетил Трою через 300 лет после ее разрушения, все эти памятники были укрыты десятью футами толстых слоев пепла и руин Трои, и другой город стоял на этом слое, город; который, в свою очередь, должно быть, испытал великие потрясения и значительно увеличил этот слой. Гомер не проводил раскопок, чтобы обнаружить эти памятники, но он знал о них по сказаниям, потому что трагическая судьба Трои с самого ее разрушения была на устах рапсодов. У древней Трои не было акрополя, и Пергам — чистая выдумка поэта. (Выделение Moe)

Совсем другие впечатления почерпнет публика из книги Шлимана.

Его по-прежнему мучил вопрос: действительно ли это была гомеровская Троя? Во-первых, размеры доисторического поселения — 100 на 80 ярдов максимум — слишком малы для великого города, изображаемого Гомером. Где описываемые им широкие улицы, башни и ворота? Более того, никаких признаков, что границы поселения заходили на плато, как ожидали они с Калвертом. Во-вторых, даже на глубине доисторические слои «выдавали» малопонятные и чересчур примитивные для века героев гончарные изделия. Где искусно сделанные украшения дворца, упоминаемые Гомером? Конечно, многое существовало лишь в воображении Гомера, но Шлиману еще и не везло. Большая часть, если не вся, вершины холма, с ее слоями бронзового века, была в древности срезана строителями Ilium Novum. Поэтому, наступая с севера, Шлиман практически не имел шансов найти микенский «материал», который дал бы ему «точку отсчета» при сравнении с ранее найденными на Родосе и в Аттике гончарными изделиями. Он был сбит с толку до такой степени, что в 1871 г. принял заявление группы видных немецких ученых о том, что гомеровская Троя все-таки в Бунарбаши, и стал сомневаться в своей интуиции. Той осенью он записал в своем журнале: «Оставил всякую надежду найти Трою». В ноябре он даже начал раскопки в Акчакее, на месте, предложенном братом Фрэнка, Фредериком. Гиссарлык «с каждым днем сбивает меня с толку все больше и больше, — писал он Джеймсу Калверту. — Я смогу копать там [в Акче] и дальше будущей весной, чтобы посмотреть, не там ли Троя, если не удастся найти ее на Гиссарлыке».

Многое из найденного Шлиманом было новым для науки вообще, так что его замешательство вполне понятно. Первая крупная публикация Шлимана об открытиях 1871 г. состояла из полевых дневников и большого несброшюрованного альбома, содержащего более 200 зарисовок, планов и фотографий, — «в надежде, что мои коллеги смогут объяснить темные для меня моменты… поскольку все это выглядит для меня странным и загадочным». А были еще и иные реалии: скорпионы и прочие насекомые, лихорадка, дожди и свирепый северный ветер, который «забивал пылью глаза», дул в щели барака. И он, и София часто чувствовали себя настолько плохо, что «не могли осуществлять руководство [раскопками] на протяжении целого дня при ужасной жаре». Таких трудностей нет в современной археологии, а Шлиман их терпел двенадцать сезонов на протяжении двадцати лет, тратя огромные личные средства. Мотивом вряд ли была слава. Или золото.

Он рассматривал сезон 1873 г. как последний на данной площадке. Сознавая, что удовлетворительного ответа на вопросы так для себя и не нашел, он начал переговоры о новом разрешении раскопок на Гиссарлыке. И, естественно, получил отказ. Когда же в 1876 г. он наконец получил разрешение (с уплатой большой суммы наличными), мысли его занимало уже другое место. Шлиман решил раскапывать оплот Агамемнона, предводителя греческой армии под Троей, — Микены.

ЗЛАТООБИЛЬНЫЕ МИКЕНЫ

Хотя минуло более двух тысяч лет, как Микены были покинуты, о них никогда не забывали. Их развалины посетил Фукидид, согласившись с Гомером о первенстве Микен в Троянской войне как «столицы» Микенской «империи». В древнем мире считалось, что это то самое место, куда вернулся Агамемнон после разграбления Трои и был убит, что он и цари династии Атридов похоронены там. В Микенах, покинутых после разрушения города аргивянами в 468 г. до н. э., сохранились впечатляющие руины: циклопические стены, купольные гробницы, или толосы^[7], считавшиеся местами захоронения древних царей. Во II в. н. э. греческий путешественник Павсаний составил описания Львиных ворот и гробниц, как думалось, Атрея и Агамемнона. Но, в отличие от Трои и других поселений Греции и Крита, путешественники послеантичных времен не посещали Микены, и, похоже, нет ни одного описания Микен за длительный период — между Павсанием и французом Фовелом в конце XVIII столетия.