Битва при Креси. История Столетней войны с 1337 по 1360 год - Альфред Берн Страница 15

Карта 1. Кампании 1339 – 1340 гг.

Таким образом, город полностью окружен, а чтобы соединить действия различных контингентов, через реку переброшены понтонные мосты. Осада началась 31 июля – в полную силу и с замечательной пунктуальностью.

В то время как английский король занимался методической осадой города, его французский коллега, казалось, бездельничал в Аррасе, в 40 милях юго-западнее. В действительности он собирал там армию для освобождения Турне, но не спешил действовать: союзническая армия, считал он, слишком велика по сравнению с его собственной, слишком рискованно нападать на нее, а Турне еще долго продержится и без его помощи – город хорошо защищен и имеет все для длительной осады ^[54].

Союзники использовали свои превосходящие силы совсем в иных целях, чем от них требовал Эдуард. Оставив незначительное количество солдат для осады, они в большинстве своем принялись грабить прилегающую территорию. Секлин, южнее Лилля, захвачен, разграблен и сожжен; та же участь постигла и Орши, лежащий южнее; с Сент-Аманом случилось то же самое. Французы оказались бессильны предотвратить этот разбой. Поскольку неприятель осаждал Турне, гарнизон изгнал всех фламандцев, англичан и брабантцев. Иначе поступили только с «бесполезными ртами» (выражение это появилось во время известной осады замка Гайяр ^[55]). С большим великодушием Эдуард дал три дня на эту эвакуацию, – гуманность все-таки присутствовала в средневековых войнах.

План Эдуарда по осаде города имел отчетливо современный привкус. Вместо того чтобы сразу начать штурм, он решил захватить крепость малой кровью, предоставляя больше действовать не пехоте, а «артиллерии» (включаю сюда и механическое оружие, и то, в котором применялся порох): пусть наносит повреждения в стенах и воротах, а жителей «смягчает» бомбардировкой и голодом. Таким образом, осада в значительной степени производилась «артиллерией». Исходя из различий в определении термина «артиллерия» в прошлом и настоящем, а также отличия его от термина «орудие», мы не различаем их в последующем повествовании, – кроме случаев, когда речь идет о рибодекинах (они-то, бесспорно, орудия).

Осадную артиллерию сконцентрировали против различных ворот, каждым национальным контингентом бомбардировался свой собственный сектор. Сведения о множестве обстоятельств этой осады сохранились только в местном архиве.

* * *

Три «орудия» задействованы против ворот Марвиса, но с их помощью не удалось проделать в воротах значительную брешь. Стены двух башен (существующих и сегодня) очень массивны и сильны, – возможно, поэтому снаряды причинили им лишь незначительный ущерб; то же относится и к другим воротам. Англичане использовали два таких орудия против ворот Кокерель, а фламандцы неосмотрительно поместили свою «артиллерию» в лагере собственного командующего, известного нам уже Якоба Артевельде. В это же время состоялась и первая «артиллерийская дуэль»; у нас есть отчет о ней. Французы внутри ворот Святого Фонтена поместили свои «орудия», но их разрушил обстрел фламандских. Фламандцы починили их и снова ввели в дело, но ненадолго – вскоре их опять разрушили: французы, очевидно, умели хорошо прицеливаться. Чтобы не отставать от противников, англичане включились в это соревнование и вскоре уничтожили французские орудия на Марше-о-Ваш.

Противостояние тем временем продолжалось. Рибодекины, противопехотное оружие, использовались иначе, чем простые орудия. Чтобы поразить оборонявшихся, которые находились на стенах, требовался навесной или, по крайней мере, горизонтальный огонь. Рибодекины надо, следовательно, поднять какими-то средствами на равную с вершинами стен высоту. Для этого построили деревянные башни и на них установили эти орудия. Какое повреждение они сделали, нам неизвестно, но известно, что в конце осады башни демонтировали, а лес, из которого они построены, продали жителям. После этого рибодекины спустили вниз по Шельде в Гент.

В течение месяца осады, чтобы уменьшить артиллерийский огонь, осажденные предприняли ряд вылазок. Фламандцы 26 августа в свою очередь попытались прорваться к крепости; попробовали с нескольких своих лодок разбить бон, поставленный поперек реки в их секторе, но помешало течение, и их попытка окончилась неудачей. Есть даже свидетельства, что французы предприняли неожиданную вылазку на фламандские суда и состоялось небольшое морское сражение. Два дня спустя французы взяли инициативу в свои руки и предприняли наступление на английские позиции. Эту атаку не только отразили, но она вообще чуть не стала последней, так как англичане чуть не ворвались в город на плечах преследуемых противников.

К этому времени продовольствие в городе стало заканчиваться, и гарнизон тайно послал сообщение французскому королю с просьбой о помощи. Призыв не остался неуслышанным. Филипп VI к этому времени собрал армию в Аррасе и выступил, чтобы помочь своему осажденному городу.

На полпути между Турне и Лиллем течет река Марк, всего 15 футов в ширину, но очень болотистая и глубокая – ее почти никогда нельзя перейти вброд. Через нее существовало два моста – в Бувине и Пон-а-Трезине. Король Эдуард занял территорию вдоль реки между этими двумя мостами, что будут впоследствии называть «оборонительной линией». (Через четыреста лет армия герцога Малборо совершила марш и сразилась возле этого места, а еще позднее, в 1794 году, территория эта стала ареной битвы герцога Йорка.) Французский король, найдя оба моста занятыми врагом, разбил свой лагерь на полпути между ними. Это произошло 7 сентября; таким образом, уже шесть недель гарнизон Турне осажден, и с каждым днем его положение становится все ужаснее, просьбы о помощи – настоятельнее. Однако Филипп не предпринимает никаких действий: не желая штурмовать переправу через реку, практически предоставляет Турне своей участи.

Но не только французский монарх испытывает трудности; у английского короля проблем не меньше, чем у его противника. Когда вместе собирается большое количество союзников, между ними очень часто возникают споры и трения, и разнородная армия Эдуарда не исключение. Брабантцы, не имея общей границы с Францией, не имели особых интересов на ее территории, как другие союзники, – некоторые из них требовали возвращения домой.

Однажды король Эдуард, обсуждая в своей палатке с Артевельде и герцогом Брабантским общие проблемы, стал свидетелем ужасной сцены. Артевельде заметил герцогу, что брабантцам пора напасть на город – ведь это делают другие союзники. Брабантский рыцарь в ответ резко возразил: держи язык за зубами и возвращайся в Гент варить свое пиво – он явно намекал на плебейское происхождение вождя фламандцев. Тот в бешенстве выхватил меч и угрожающе затряс им. Испугавшись, герцог Брабантский выбежал из палатки, намереваясь вскочить на лошадь, помчаться к своей армии и увести ее. Эдуард спас положение: он вышел сразу вслед за герцогом и успел подхватить под уздцы его лошадь; ему понадобилось все красноречие, чтобы успокоить оскорбленного брабантца. Доводы его оказались столь убедительными, что в конце концов герцог согласился помириться с Артевельде. Чтобы окончательно все урегулировать, Эдуард устроил большой банкет: пригласил всех военачальников и так рассадил гостей, что герцог Брабантский и Якоб Артевельде оказались сидящими рядом. Английский король, должно быть, обладал даром убеждения, как Малборо и герцог Йорк, – им тоже приходилось иметь дело с вспыльчивыми союзниками и всячески убеждать их не ссориться.