Афган. Разведка ВДВ в действии. Мы были первыми - Валерий Марченко Страница 15

— Нормально, курим потихоньку. Что-то долго не был у нас.

— А… ходил за Паймунар.

— И что? Там спокойней?

— Безопасней, Саша. Как твои-то «духи»? И моя «черная леди»?

— «Душки-то» шевелятся, огоньками обмениваются, — вздохнул Александр, — в горах у них кое-что наблюдается, а вот кишлаки скрывает твоя несравненная леди — Черная гора. Раздражает она меня, Валер.

— Иду вот к ней на свидание — примет, не примет — не знаю, а твое неудовольствие передам обязательно. Пока снежок с ветерком, морозец — махну через долину, а утречком вернусь. Не возражаешь?

— Да ради Аллаха.

Черная гора — отличное место для наблюдения, я вполне допускаю, что «духи» оборудовали на ней наблюдательный пост, может, посты. С ее вершины в бинокль виден весь аэродром, северная и восточная часть военного городка и все подходы к кишлачной зоне Дехсабзи-Хаз, раскинувшейся на многие километры. По траншее вышли к командному пункту, где с командиром боевого охранения обсудим кое-какие вопросы взаимодействия, обмена информацией.

— Осторожней — ступеньки, — Александр откинул полог промерзшей палатки.

— У тебя еще до Черной горы голову сломишь.

— Нормально, привыкнешь. Проходи, — хмыкнул хозяин.

Взглядом скользнул по обжитому блиндажу, обложенному вокруг камнями. Легкий шум керосиновой «капельницы» создавал уют, тепло и покой, запитанная от аккумулятора лампочка освещала рабочее место командира и висевшую на стенке карту с нанесенной на ней обстановкой в зоне ответственности дивизии. У стены стояла аккуратно заправленная одеялом кровать, над ней — автомат с примкнутым магазином. Вполне прилично, подумалось мне. Мы же, разведчики, жили в палатках с «Паларисом», дающим черную копоть и постоянную опасность возгорания. Здесь же чувствовалось основательность Александра не только как командира, но и хозяина, который занимается бытом подразделения, благоустройством армейского порядка.

— Противника-то у тебя маловато, Сань, а дивизии нужны результаты, — кивнул я на карту, присаживаясь к печке.

— Что видим — фиксируем, а других источников нет.

— Маловато, Сань, маловато, думай о добывании информации не только наблюдением, но и другими способами.

— Задействуем приборы ночного видения, фиксируем движение транспорта, людей, вьючных животных…

— Это все так, Сань, но «духи», мне думается, проявят себя только тогда, когда найдут слабое звено в твоей обороне, и удар нанесут там, где, по их мнению, будет успех. Вот и получается, что ты для них — самый удобный успех. Извини за каламбур, но ударить по тебе и уйти безнаказанно весьма привлекательно, — хлопнул я по плечу Александра.

— Да, понятно, Валера. Я в отрыве от главных сил, оказать мне быструю помощь в случае нападения вряд ли возможно. Даже если «броня» стоит в лагере в готовности № 1, подход ее возможен минут через 40, не менее.

— …а пока ты разберешься с обстановкой, доложишь в дивизию, пока там поймут, что ты от них хочешь, пока поставят задачу на оказание помощи, пока эта помощь подоспеет и разберется на месте… по тебе и твоему взводу будут играть фанфары, но, заметь, не победные марши, — подхватываю мысль командира десантников.

— Похоже, что так, — задумался Александр.

— Покажи свои «огоньки», время их появления, характер сигналов. Какие у тебя соображения? — устраиваюсь за столом командира.

— Черт их поймет, Валер, стройной системы нет ни по времени, ни по характеру. В горах фиксирую отблески света, прямого огня не видно, он скрыт рельефом. Ночью в прицел хорошо наблюдается зарево открытого пламени: колеблется. Через 10–15 минут исчезает. За ночь зажигают два-три раза. Кому они предназначены? Черт его знает!

— Постой, — вскочил я, — а может в звездную ночь преобразователь прицела дает фон, похожий на источник огня?

— Да нет. В ясную ночь видно невооруженным взглядом, — отмахнулся Александр, но обзор кишлачной зоны ограничен Черной горой. Что там, не знаю, но сигналы, похоже, адресуются в то направление.

— Черная гора, «черная леди»… Что же делать с тобой? — в голове появились кое-какие мыслишки, которые формировались в решение, но тревожно на душе, беспокойно. Подошел к карте и молча смотрел на подходы к горе.

— Чой ми хури? — вернул на землю Александр. (Чай пить будешь?)

— Хуб, — я посмотрел на часы. (Хорошо).

— Мажмунов, — крикнул хозяин за полог палатки. Топот кирзовых сапог и влетел измазанный сажей Момоджон. — Передай повару, пусть принесет что-нибудь покушать и чай с сахаром.

— Понял я вас, товарищ старший лейтенант.

— Не «понял я вас», а «есть, товарищ старший лейтенант», — гаркнул взводный.

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — вытаращив черные глаза, бухнул Мажмунов.

— Уйди от меня, ради Аллаха, — безнадежно отмахнулся Александр.

— Пей чай, Валер, пойду своих подниму — пора к ночи готовиться.

— Хорошо, я погреюсь немного.

Тепло печки разлилось по телу вместе с настоящим чаем, крепким, ароматным. «У «духов» берет, не иначе», — подумалось мне.

В тылу противника разведчик должен думать только о том, как лучше выполнить приказ командира группы, чтобы сработать на успех операции. Все действия разведчиков подчинены грамотным, хладнокровным и взвешенным решениям. Никакие другие мысли не должны отвлекать их от боевой задачи, эмоции, лирика души приведут к провалу группы. Психику молодого человека легко разбалансирует письмо из дома, от девушки, неважное настроение, самочувствие. В эти минуты важно поддержать человека душевным участием, вниманием, глядишь, и проходит хандра: улыбается — цели, задачи командира достигнуты.

На последнем рубеже боевого охранения, отделявшем нас от противника, в сознание каждого разведчика я вбиваю мысль — здесь мы переходим черту, за которой только озверевший и жестокий враг. Требую до предела собрать волю, разум, сознание, забыть обо всем, что мешает задаче — на кону наши жизни, ребята. Уточняю действия дозорных при встрече с противником, последние наставления группе захвата, прикрытия тыла в обеспечении выхода из боя. Довожу порядок отрыва и ухода на базу в случае огневого контакта с противником. Проверяю связь и с внутренним пожеланием всем нам: «С богом!» — даю команду на выдвижение. Как-то само собой сложился своеобразный ритуал выхода в тыл противника — важный элемент психологической подготовки.

— Перекусил?

— Что, Саш?

— Перекусил, спрашиваю?

— В порядке, спасибо.

— Мои минут через пятнадцать будут на постах. Местных в округе не видно, похоже, спрятались от стужи. Мороз, Валера, усиливается и ветер тоже — тебе на руку, спокойненько перемахнешь долину. Увидишь овраг — иди по нему, хотя, черт его знает, могут мины поставить. В случае чего, человек пять на лыжах у меня будут в готовности встретить тебя. Кажется, все. Ну, ни пуха, — хлопнул меня Александр.