Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг. - Олег Бэйда Страница 15

По ночам французы размещались в деревнях, в домах крестьян: они битком набивались в избы в попытке согреться; все это не помогало быстрее вылечиться от дизентерии и вшей, но, с другой стороны, на улице французов ждал «генерал мороз». Процесс размещения на ночлег тоже не обошелся без эксцессов: при попытке согреться в одном из домов случился пожар, и целый взвод потерял все свое оружие и снаряжение в огне.

Складывая все эти факты, можно представить, какое впечатление на немцев, которые и без легионеров имели множество проблем со своими солдатами, производили «маршевые успехи» полка. 9 ноября был отдан приказ остановиться на некоторое время. Служба снабжения добавила «масла в огонь»: вторая колонна (II батальон) растянулась на несколько десятков километров, что вызвало перебои с питанием. В дополнение, колонна II батальона, которой командовал 61-летний майор Жан Уша, повернула в неправильную сторону и потеряла множество лошадей во время ночного перехода. Угла подал в отставку и вернулся во Францию.

В этот же день, 9 ноября, газета «Нью-Йорк Таймс» выпустила статью, в которой упоминался легион: «В политическом поле французское правительство разорвало отношения с Россией и заняло твердую антикоммунистическую позицию: оно одобрило создание “легиона добровольцев” для борьбы с большевизмам».

Вновь обратимся к запискам фон Бока. 15 ноября он отмечал: «Офицер связи, приписанный к Французскому легиону [капитан Виннебергер. — О.Б.], доложил, что полк, вышедший из Смоленска 9 ноября, в настоящее время находится на пределе своих возможностей после четырехдневных маршей и двухдневного отдыха в полевых условиях, хотя ни разу более 10 километров за день не преодолевал, да и двигался по хорошим дорогам [большинство французских легионеров и историков иного мнения о состоянии дорог. — О.Б.]. Говорят, что офицерам легиона недостает решительности и что они слабо подготовлены в профессиональном плане. Я направил в полк инструкции, предлагая французам при необходимости сократить дневные переходы и чаще останавливаться на отдых. Полковник Лябон [Лабонн. — О.Б.] в связи с данными ему послаблениями сердечно меня поблагодарил».

Стоит также добавить, что Виннебергер, характеризуя легионеров, отмечал, что они в основном были людьми авантюрного склада личности. ЛФД был, по его мнению, крайне разнороден: старые солдаты сражались наравне с необстрелянными юнцами; при этом идеалисты, которые пошли в ЛФД, чтобы бороться против большевистской армии, составляли явное меньшинство.

16 ноября из штаба группы армий «Центр» в Главное командование сухопутных войск была отправлена телеграмма следующего содержания: «Французский легион, находящийся в настоящее время на марше из Смоленска в Вязьму, проходя за день в среднем 8–10 км, еще не достиг Ярцево. Однако, по донесению офицера связи, полк уже полностью истощен. Главными причинами этого, наряду с недостаточной обученностью солдат, на наш взгляд, являются некомпетентность офицеров, плохой уход за лошадьми, полная неосведомленность о маршевой дисциплине. По согласованию с командиром легиона штаб группы армий приказал совершать дальнейший марш короткими переходами со многими днями отдыха и принял меры для упорядочения снабжения, чтобы часть, по крайней мере, могла прибыть к фронту».

Несмотря ни на что, легионеры должны были добраться до линии фронта. Мулин-Эккарт проинформировал командование 7-й пехотной дивизии о ситуации, и наконец 17 ноября французам послали 58 грузовиков и 10 автомашин на выручку. Не всех французов смогли перевезти на грузовиках: те, кто ехали и сопровождали повозки, со всем своим снаряжением, должны были добираться до пункта назначения своим ходом; это произошло лишь к концу ноября. I батальон, штаб и штабная рота прибыли в деревню Новомихайловское ^[9] на следующий день, 18 ноября.

19 ноября 638-й пехотный полк официально придали 7-й пехотной дивизии под командованием генерал- лейтенанта барона Эккарда фон Габлепца.

24 ноября марш завершился. С большим отставанием в Вязьму прибыли части II батальона; по другим данным,

II батальон прибыл только 25 ноября. Так или иначе, 7-я дивизия не могла перебросить II батальон на боевые позиции. Было принято решение использовать его в качестве дивизионного резерва. Батальон занял небольшую деревню (возможно, Николаевку или Андресвку). После того, как I батальон понес тяжелые потери, немцы решили 3 декабря 1941 г. перебросить ближе к боевым позициям подразделения II батальона, по в бою они так и не успели поучаствовать. Их отвели в тыл.

Можно согласиться с мнением историка А. Ситона, назвавшего легион «неустойчивым». Также следует сказать, что легион оказался не готов к ведению боевых действий. Вдобавок ко всему французские подразделения были морально и физически измотаны. Уже в момент прибытия в зону боевых действий в части возникли конфликты. Офицеры выясняли между собой отношения и делили власть. Имело место халатное отношение к своим обязанностям. Прибавим сюда недостаточное снабжение и плохие погодные условия, а также то, что часть легионеров нуждалась в госпитализации. За время марша из строя выбыло (потерялись, отстали, заболели, пропали без вести, дезертировали и т.д.) примерно 400 (!) бойцов, а также французы потеряли некоторое количество лошадей. Как бы то ни было, ЛФД достиг фронта и теперь должен был проявить себя в бою.

Французы излагали свои первые впечатления от СССР в письмах домой; выдержки из них были приведены в официальном отчете ЛФД. Одного легионера поражали условия жизни: «В Польше общая нищета, крестьяне ходят разутые, покрыты вшами и паразитами и живут как животные. То же самое в России, достаточно примитивные избы, без мебели, практически без предметов домашней утвари, крайне грубая еда (картошка, варенная в воде, и черный хлеб из гречихи). Часто нет кроватей…» Второй писал о военнопленных: «У советских пленных лица дегенератов, способных на все, в оцепенении они тысячами расстаются со своими жалкими жизнями». Третьему запомнилось иное: «Мороз чувствуется все сильнее и сильнее, много обморожений ног, требующих ампутации. На дорогах много брошенной русскими военной техники».

Еще один легионер, старый «кагуляр» Поль Вигору (псевдоним «Матье Лорье»), оставил ироничные строки: «Укутанные, мы двинулись в Россию. Это был прекрасный рай. Крестьяне не знали об электричестве, для освещения использовали животный жир, не умели ни читать, ни писать. Ничто не поменялось со времен Сотворения».

Лейтенант Фредерик Помпиду, родной дядя будущего президента Франции Жоржа Помпиду, служивший в 4-й роте I батальона и командовавший взводом 80-мм минометов, изложил свои впечатления от СССР в газете «Неделя» («La Semaine»). В номере от 2 апреля 1942 г. приведены его слова: «Я нигде не видел такой человеческой дезорганизации, порабощенных индивидов, работавших как невольники на хищное государство, которое, словно настоящий торговец, никогда не может насытиться. […] Личность опущена до уровня животного, и средний социальный и интеллектуальный уровень русских нельзя сопоставить ни с чем, известным нам, даже если мы заглянем в глубь нашей истории… Я осознал, и я считаю, что русская революция не была социалистической. Как раз наоборот, она отошла от социализма в сторону государственного капитализма, скорее американского, нежели советского типа».