Жены и девы Древней Руси - Татьяна Муравьева Страница 15

Невеста прибыла на Русь в сопровождении пышной свиты из знатных поляков. Сама же она оказалась настолько тихой и незаметной, что никто даже не запомнил ее имени: принцессу называли по отцу – Болеславной и судачили о ее отце гораздо больше, нежели о ней самой.

А о короле Болеславе было что порассказать.

На родине его называли Болеславом Храбрым или Великим. Еще ребенком был он отправлен в Германию, ко двору императора Оттона I, в качестве почетного заложника и прожил там пять лет. Грубые нравы и распущенность, царившие при немецком дворе, сильно повлияли на характер и склонности будущего короля. После смерти отца Болеслав вернулся в Польшу и занял польский престол, изгнав из страны свою мачеху и младших братьев, хотя отец поручил их его попечению. Он оказался искусным правителем – умным и хитрым – и даровитым полководцем. Захватив земли поморских славян, пруссов и ятвягов, Болеслав расширил границы Польского королевства до самого Балтийского моря, затем завоевал Чехию, Моравию и часть Словакии до берегов Дуная, так что даже недруги, которых у него было немало, признавали, что прозвание Храбрый он получил не зря.

Первый раз Болеслав женился в семнадцать лет на дочери мейсенского маркграфа Рикдага – Хенильде. Брак этот был заключен по расчету: Болеслав хотел заручиться поддержкой влиятельного тестя в борьбе с германским императором. Но Рикдаг неожиданно умер, Хенильда стала не нужна Болеславу, он развелся с ней и отправил ее на родину.

Второй женой Болеслава стала Юдита, дочь венгерского короля. Как и в первый раз, Болеслав женился ради того, чтобы породниться с отцом невесты. Но этот брак оказался таким же недолгим, как предыдущий, и закончился точно так же – венгерский король скончался, и Болеслав отправил на родину свою вторую жену.

После чего женился в третий раз – на Эмнильде, дочери лужицкого маркграфа Добромира. Эмнильда, в отличие от своих предшественниц, сумела привязать к себе мужа и, несмотря на то что ее отец тоже довольно скоро умер, прожила с Болеславом тридцать лет, родив шестерых детей. Болеслав не был ей верным мужем, имел многочисленных любовниц, но, когда Эмнильда умерла, искренне ее оплакивал.

Предславе пришлось не раз и из разных уст выслушать историю своего нового родственника. Она ахала, удивлялась и ужасалась, еще не зная, что польский король снова надумал жениться и что теперь его избранницей стала она.

Болеслав был уже далеко не молод и изрядно потрепан жизнью, в последние годы растолстел настолько, что с трудом садился на коня, но душа его, как и в юные годы, была полна страстей, и красота Предславы поразила его, будто удар молнии. Король лишился сна и покоя и недолго думая заслал сватов к ее отцу.

– Ни за что! – ответила Предслава, когда князь Владимир сообщил ей о сватовстве польского короля.

Князь Владимир не стал неволить дочь, и король Болеслав получил отказ, жестоко оскорбивший его гордость и глубоко уязвивший чувства.

* * *

Святополк и Болеславна после свадьбы отбыли в принадлежавший Святополку город Туров. Вместе с польской принцессой отправился туда и ее духовник – Рейнберн, епископ Колобжегский. И вот однажды князю Владимиру донесли, что епископ Рейнберн – агент папы римского и готовит заговор, в котором принимают участие Святополк и его жена. Владимир тут же приказал доставить всех троих в Киев и заключить в темницу, где Рейнберн вскоре скончался. Святополку же удалось убедить отца, что ни он, ни его жена ничего не знали о коварных замыслах епископа. Владимир освободил сына, но, больше не доверяя ему, не отпустил в Туров, а поселил близ Киева, в Вышгороде, где еще со времен княгини Ольги находился загородный княжий дворец.

А вскоре Владимир рассорился с еще одним из своих сыновей – Ярославом, любимым братом Предславы.

Ярослав получил от отца в удел Новгородскую землю – обширную, богатую и неспокойную – и правил там твердой рукой. К тому времени он женился на дочери норвежского ярла Анне, у него родился сын Илья, но, к великому горю родителей, вскоре умер. Предслава давно уже не видела младшего брата, но по-прежнему тревожилась за него, а когда Ярослав имел неосторожность разгневать отца, по-настоящему испугалась.

Ссора произошла из-за дани, которую Ярослав ежегодно собирал с новгородцев. По уговору две ее трети он отправлял в Киев, себе же оставлял лишь одну треть. Но вдруг Ярослав объявил, что одной трети мало для содержания княжьего двора и дружины, и оставил всю дань себе. Князь Владимир впал в великий гнев и собрался идти войной на Новгород, чтобы примерно наказать непокорного сына.

Все уже было готово к выступлению, но тут князя Владимира сразила неожиданная болезнь. Был он уже стар и, заболев, понял, что пришло время решать, кому хочет он завещать киевский княжий стол. Самый старший из его сыновей – первенец Рогнеды Изяслав – к тому времени скончался, и законным наследником должен был стать Святополк, но сердце старого князя не лежало к нему. Равнодушен он был и к прочим своим сыновьям и любил только двух самых младших – Бориса и Глеба, рожденных женой-болгарыней.

Лежа в постели под шелковым одеялом, старый князь мучился сомнениями: не ввергнет ли он Русскую землю в страшную усобицу, если завещает престол младшему сыну в обход старших?

А тут еще пришла грозная весть, что на границе со Степью снова показались печенеги. И Владимир принял решение. Он призвал к себе Бориса и сказал ему:

– Ты – любимый из моих сыновей. Мне уже не подняться с одра болезни. Бери мое войско и иди на печенегов. Может быть, я еще успею услышать о твоей победе. А когда вернешься – прими киевский стол.

Затем Владимир повелел объявить по всему городу, что завещает великое княжение Борису.

Киевляне заволновались. Ведь законным наследником был Святополк, а нарушение закона всегда порождало смуты и несчастья, но Борис пользовался всеобщей любовью. Автор древнерусского сказания писал о нем: «Был князь Борис красив и высок, лицом кругл, в плечах широк, в поясе тонок, глазами добр и весел, на ратях храбр, в советах мудр, и благодать Божия цвела в нем».

Меж тем князю Владимиру становилось все хуже, и наконец теплым июньским вечером его душа покинула тело.

Едва Святополк узнал о кончине отца, как поспешил из Вышгорода в Киев. Гроб с телом Владимира еще стоял в Десятинной церкви, и горожане оплакивали покойного князя, а Святополк уже сел на отцовский престол и, желая привлечь на свою сторону киевлян, начал раздавать богатые подарки – цветные одежды, дорогие сосуды, заморские вина. Однако горожане не спешили признавать Святополка князем. Повсюду шептались, а иногда и громко говорили:

– Вот вернется из похода Борис, тогда посмотрим, кому сидеть на киевском столе.

Но дни шли за днями, а Борис все не возвращался, и не было никаких вестей ни о нем, ни о его войске.

Однажды ночью Предслава проснулась оттого, что нянька трясла ее за плечо:

– Проснись, княжна!

– Что случилось, няня? – спросила Предслава, протирая глаза.