Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945 - Хью Тревор-Роупер Страница 15

Специалисты часто высказывают сомнения в существовании армейской оппозиции Гитлеру в период с 1941 по 1944 год, но сам он такой ошибки никогда не делал. Он испытывал невероятное унижение оттого, что орудие, на которое он был вынужден всецело полагаться, было втайне, но непоколебимо направлено против него. Он и сам не скрывая часто говорил об этом. Он неоднократно заявлял, что в 1941 году генералы окончательно пали духом и что только его железная воля и его военный гений спасли германские армии во время ужасной русской зимы. Он открыто завидовал силе, предусмотрительности и скрупулезности Сталина, который, перед тем как взять на себя риск вступления в войну, устроил невиданную чистку, практически уничтожив Генеральный штаб. Гитлер часто в лицо оскорблял штабных офицеров, называя их лжецами и предателями. Некоторые полагают, что эти постоянные оскорбления в конце концов и привели их к заговору. Личная неприязнь к отдельным генералам питала его ненависть к военной касте. Иногда он визгливо опровергал слухи о своем стратегическом гении, но лишь для того, чтобы потом с самодовольным видом выслушивать льстивые протесты. Но, несмотря на них, он никогда не верил в то, что генералы искренне верят в его военные таланты. Своим чутким ухом он всегда улавливал малейшее притворство и скрытую насмешку. Если кто-то из гитлеровской камарильи хотел испортить карьеру коллеге, то ему стоило лишь шепнуть кому надо, что потенциальная жертва назвала Гитлера «ефрейтором»^[59]. Тем не менее, несмотря на то что оппозиция существовала с 1941 года, а с января 1942 года военные начали вынашивать планы физического устранения Гитлера, перейти к открытым действиям они не могли до тех пор, пока поражения на фронтах не развеяли миф о всемогуществе Гитлера. К 1944 году миф перестал существовать, но в 1941 году нацистская партия находилась в зените своей неограниченной власти.

1941 год стал не только годом торжества нацистской партии над армией, но и годом следующего этапа в изменении формы правления – кабинет министров окончательно уступил место двору. Известно, что абсолютная власть развращает, и после успехов 1940 года стала заметной очевидная испорченность характера всех без исключения нацистских вождей. Произошли и многие кадровые перемещения. Надо сказать, что положение Гитлера в нацистской партийной иерархии осталось непоколебимым до самого конца; даже в последние дни, когда в его руках не осталось ни кнута, ни пряника, когда в его распоряжении уже не было государственной машины, приводящей в исполнение его решения, когда рухнули все надежды на победу или освобождение, а слава и свершения рассеялись как дым, этот демонический характер в силу своих личностных качеств или просто по привычке оставался кумиром для своих приверженцев. Но если он должен умереть, то кому из его ревностных льстецов могла достаться такая головокружительная власть? «Отношения между высшими руководителями можно понять только в том случае, – писал один из самых способных и наименее развращенных придворных Гитлера^[60], – если толковать их устремления как борьбу за место преемника Адольфа Гитлера. Эта закулисная война диадохов^[61] шла практически с самого начала». Первым это почетное право особым декретом от 1 сентября 1939 года получил Геринг, который, хотя и был политическим трусом, имел множество важных заслуг, как способный и преданный функционер, – он был создателем люфтваффе, архитектором четырехлетнего плана, главой «Герман-Геринг-Верке», организатором гестапо и концентрационных лагерей. Этот человек брал на себя ответственность за такое кровопролитие, какое ужасало даже Гитлера. Следующим после Геринга преемником в том же декрете был назван Рудольф Гесс – безвредный простодушный чудак, не умевший принимать твердых решений и не имевший собственных убеждений. Однако Гесс в 1941 году улетел в Шотландию со своей сумасшедшей миссией, и Гитлеру пришлось заново пересматривать вопрос о наследовании власти.

Альберт Шпеер, находившийся в летней резиденции Гитлера в Оберзальцберге в день полета Гесса, описал, как отреагировал Гитлер на новость об эксцентричном поступке его заместителя. В резиденцию прибыли два адъютанта Гесса, заявившие, что привезли личное письмо своего шефа фюреру. Одного из них вызвали в кабинет, где он и вручил письмо Гитлеру. Стоявший в коридоре Шпеер слышал, как голос Гитлера постепенно перешел в крик. Фюрер приказал неутомимому заместителю Гесса, Мартину Борману, начавшему уже тогда оттеснять своего шефа, немедленно связаться с другими сатрапами – Геббельсом, Риббентропом, Герингом и Гиммлером – и вызвать их в Оберзальцберг. После этого Гитлер позвонил Удету, асу люфтваффе, и спросил, сможет ли Гесс один долететь до Шотландии на двухмоторном самолете, не имея никаких навигационных приборов. Ответ летчиков был однозначно отрицательным: Гесс – и в этом единодушно согласились все эксперты – упадет в море, не добравшись до цели своего полета. Воодушевленные таким ответом, некоторые люди в окружении Гитлера советовали не предавать дело огласке: Гесс погибнет, и ни одна живая душа об этом не узнает. Но мнение экспертов не убедило Гитлера. Он презирал экспертов и знал способности Гесса как пилота. Иногда Гитлер даже укорял Гесса за пристрастие к этому опасному виду спорта^[62]. Чтобы британцы не опередили его со своей версией перелета Гесса и не использовали его в пропагандистских целях, Гитлер тотчас опубликовал коммюнике. Оба адъютанта Гесса были арестованы и в 1945 году все еще находились в тюрьме, хотя прежде, как язвительно заметил Шпеер, «обычай наказания послов, принесших дурные вести, был известен лишь в азиатских странах».

Когда Гесс улетал в Шотландию, он уже был оттеснен с первых ролей в окружении Гитлера. Оттеснил его Борман. Этот похожий на крота тип, который всеми силами избегал дневного света и публичной известности^[63], презирал титулы и украшения, но обладал ненасытной жаждой реальной власти. Благодаря своему постоянному присутствию он вскоре сделался для Гитлера незаменимым, а своими вовремя произнесенными наветами смог постепенно удалить от трона всех значимых соперников. Сначала Борман номинально подчинялся Гессу, хотя и был личным советником и финансовым администратором Гитлера. Такая близость неизбежно вовлекла его в ближайший круг фюрера. Когда Борману доверили строительство резиденции фюрера в Бергхофе и приобретение картин для коллекции Гитлера, Борман, не теряя времени, принялся отшвыривать своих бывших сотрудников. Гитлер же, думая, что нашел наконец прилежного и надежного слугу, так и не распознал под его неброской личиной бешеное, замаскированное скромностью честолюбие. К 1941 году, став личным секретарем Гитлера, Борман почти совсем вытеснил Гесса из круга ближайших советников. Он был всегда под рукой. В то время как Гесс, ожесточившись, появлялся на заседаниях совета все реже и реже, постепенно оказавшись в изоляции.