Все авиа-шедевры Мессершмитта. Взлет и падение Люфтваффе - Леонид Анцелиович Страница 15

Когда они перешли в большой круглый зал, где ожидалось выступление будущего канцлера Германии, Вилли был ошеломлен блеском юпитеров и цветом огромного числа одинаковых декораций. Множество вертикальных красных полотнищ, свисающих по стенам, с белым кругом посередине, в котором контрастно выделялась жирная черная свастика. Публика уже почти заполнила все места. Они с Тео сели в секторе для важных персон. Преобладающий цвет одежды зрителей был коричневый по цвету рубашек огромного числа людей в форме штурмовиков. Многочисленные динамики изрыгали бравурные марши.

И вдруг все замерло и померкло. Единственный яркий луч прожектора белым кругом высветил фигуру Гитлера, идущего к трибуне твердым солдатским шагом. Он поднялся на невысокую трибуну, остановился перед одиноким микрофоном и с каменным лицом несколько долгих минут невозмутимо слушал неистовые крики приветствий из зала. Вилли уже несколько раз слышал по радио его голос, просматривал его фотографии в газетах, но живого видел впервые. Лидер партии был в простой униформе штурмовика с кожаной портупеей через правое плечо. В нижней части левого накладного кармана гимнастерки висел Железный крест. На левом рукаве, выше локтя, – красная повязка с черной свастикой в белом круге. Но в отличие от гладкой гимнастерки Гесса у Гитлера она была какая-то мятая, с морщинами, складками и не подходила к торжественному случаю.

Вначале его речь была скорее доверительной. Он как бы искал поддержки у публики. Говорил о тяжелом положении немецкого народа, о несправедливом бремени Версальского договора и необходимости установления в стране «сильной власти». Вилли сразу уловил, что Гитлеру трудно говорить литературным немецким языком и избегать нарушений правил немецкой грамматики. Он часто срывался на богемский диалект и жаргон.

Но когда он заговорил о своей Национал-социалистической немецкой рабочей партии, тон его речи резко изменился на агрессивный. Он уже диктовал слушателям железную волю его партии. Его партия установит в стране «национальный социализм» и будет представлять интересы всего немецкого народа. Она ликвидирует Версальский мир и возвратит Германии ее колонии. В стране будут ликвидированы нетрудовые доходы, национализированы тресты, рабочие будут участвовать в прибылях крупных предприятий. Государство будет гарантировать трудовую деятельность и обеспечение старости.

Огромный зал поддался этим увещеваниям, и каждая фраза Гитлера сопровождалась неистовыми криками одобрения. Теперь на Гитлера работало все. И его поза, его мастерство оратора и вариации его голоса, усиленные микрофоном. Казалось, и Вилли был в этом абсолютно уверен, что Гитлер глубоко верит в то, что он говорит. И поэтому ему верил весь зал.

Вилли скосил взгляд на лицо Тео и увидел совершенно счастливого друга. Казалось, Тео верит своему фюреру больше всех остальных в зале. Но каким-то шестым чувством Вилли не принимал этого оратора на трибуне. В нем было что-то отталкивающее. Эта вспотевшая челка, эти усики, эта экзальтированность, эта мятая гимнастерка вызывали в нем ощущение выступления неудавшегося провинциального актера, который переигрывает. Он привык к спокойным и безупречно логичным выступлениям профессоров своей Мюнхенской школы, а этот поток заклинаний его раздражал.

Но почему такие умные люди, как Кронейс, Гесс, Удет, и еще двенадцать миллионов немцев идут за ним и почитают его? Может, это только неудачная форма предвыборной борьбы, а фундаментальные основы программы партии действительно обеспечат немецкому народу скорое избавление от всех его напастей?

Когда они с Тео вышли на улицу, Вилли уже точно знал, что сегодня в этом большом зале Мюнхена перед ним открылся новый мир и новые реалии Германии. Он горячо поблагодарил друга за приглашение на этот вечер с Гитлером. Кронейс был в сильном возбуждении.

– Теперь ты видел нашего фюрера и людей, стоящих за ним, – заговорщически проговорил Тео. – Мы создадим новую Германию, и тебе в ней уготовано почетное место. Гесс прав: мы верим в тебя, в твой конструкторский талант. А за то, что Мильх подложил тебе большую свинью с твоими самолетами, с ним мы еще посчитаемся.

Вилли вернулся в Аугсбург, и конструкторская работа отвлекла его от политики. Он получил из Соединенных Штатов опубликованную статью с подробным описанием обтекателя моторов воздушного охлаждения и решил немедленно применить такой обтекатель на шестой машине М-29.

Оказалось, что еще в 1928 году, используя новую аэродинамическую трубу в лаборатории Лэнгли, штат Вирджиния, ученые НАКА нашли такую форму обтекателя мотора воздушного охлаждения, которая резко снижала лобовое сопротивление самолета и обеспечивала хорошее охлаждение мотора. Они так гордились своим достижением, что не могли не поделиться им с коллегами в других странах. Теперь на всех самолетах Мессершмитта с радиальным мотором воздушного охлаждения будут такие обтекатели.

В это время Мессершмитт был очарован новым магниевым сплавом – электроном. Он в полтора раза легче дюраля и производится в Германии. Однако кропотливая переделка чертежей пассажирского М-26 для электронного М-30 завела Мессершмитта в тупик – разбухшие электронные детали не вписывались в отведенные для них габариты. Самолет М-30 так и не был построен, а электрон Мессершмитт теперь будет применять только в несиловых деталях самолетов.

Продолжая свою линию учебно-тренировочных и спортивных монопланов, Вилли создает изящный двухместный М-31 смешанной конструкции с радиальным мотором, закрытым обтекателем НАКА. На нем он впервые применяет крутку крыла для затягивания срыва потока при больших углах атаки. В августе 1932 года Эрвин Айхеле поднял его в воздух и в последующих полетах продемонстрировал его прекрасные летные качества. Но в это время заказов на серийное производство этого самолета не последовало.

Маленький биплан для первоначального обучения М-32 мог рассчитывать на большой спрос, и руководство завода решило строить сразу пять машин. Но тут банкротство, и ведущий конструктор самолета Пауль Холл переходит кХейнкелю. В 1933 году взлетает Не-72 «Кадет», как две капли воды похожий на М-32. За Не-72 Холл получает от Хейнкеля в подарок автомобиль «BMW», а самолет будет строиться в тысячах экземпляров и служить в летных училищах Люфтваффе и «Люфтганзы». Пять недостроенных М-32 Мессершмитта будут проданы на металлолом в счет долгов BF-W.

В экспозиции Авиаспортивной выставки в Берлине в 1932 году Мессершмитт представил макет «Народного самолета» М-33 – маленькой одноместной авиетки с двухтактным движком ДКВ в 15 л.с. Ее может собрать из готовых деталей каждый любитель полетать. И опять никакой реакции рынка.

Там же экспонировалась модель сверхдальнего самолета М-34, проект которого был разработан Мессершмиттом вместе с мужем его сестры, профессором-аэродинамиком Георгом Маделунгом. Изюминкой проекта был толкающий воздушный винт на большом вертикальном пилоне. Экономичный дизельный мотор размещался под ним в носовой части фюзеляжа. Закрытая кабина пилота – в основании киля. Расчетная дальность полета – 20 тыс. км.

Проект почтового самолета Мессершмитта 1932 года.