Неизвестный Алексеев. Неизданная проза Геннадия Алексеева - Геннадий Алексеев Страница 15

Умер Асеев. Будто ждал он этого юбилея, ждал и терпел.

27.7

Лес. Сижу на камне. По дороге, мелькая за деревьями, идут туристы с транзисторным приемником. Голос по радио: Вагнер. Вступление и рассказ Лоэнгрина из оперы «Лоэнгрин». Голос движется по лесу. Потом движется музыка.

Рядом со мной воронка диаметром метров восемь и глубиной метра два. Видимо, от крупной авиабомбы. Чуть подальше – зигзаг осыпавшихся траншей.

Вышел на дорогу. Еще одна группа туристов. С ведрами, с гитарами, с рюкзаками. Один из них сказал, кивнув на меня: «Смотрите, с книжечкой! Что-то сочиняет!»

У дороги вторая воронка, такая же. От первой до нее метров 150. Это называется «рассеивание».

2.8

Магия пропаганды. Когда уверенным, громким голосом говорят откровенную чепуху, невольно начинаешь сомневаться: а не правда ли это? А не дурак ли я?

3.8

Памятник Дзержинскому первоначально делала Мухина. На эскизе Железный Феликс стоял с огромным мечом. Были замечания, что эскиз несколько выпячивает карательный характер ЧК и не говорит о воспитательной роли этой организации. На нынешнем памятнике Дзержинский вовсе безоружен – осталась одна «воспитательная роль».

В связи с китайский конфликтом борьба с проникновением буржуазной идеологии как-то ушла на второй план.

При «культе личности» был еще един культ – «культ мученичества». Люди погибали за веру с именем Сталина на устах.

4.8

Раньше человек с оружием противостоял другому человеку с оружием. Теперь оружие вообще противостоит человеку вообще. Раньше пацифизм не всегда был уместен. Теперь он – непременное условие существования.

5.8

Электричка на Сосново. Две девушки лет по восемнадцати везут в корзинке котенка, то вытаскивают его, то запихивают снова. Девушки хорошенькие. Вышли в Орехове. Стояли на платформе, смеялись, что-то делая опять со своим котенком. Поезд тронулся. Они проплыли мимо, глядя на меня в окно.

Но с кошками не всегда все обстоит благополучно. Как-то ехал в автобусе. Рядом сидела женщина с авоськой. Из авоськи вылез совсем юный котенок, черный с белым носом. Женщина гладила его, говорила ласковые слова и вдруг сказала мне со вздохом: «Вот, везу его в поликлинику, усыплять. Сынишку на все лето в лагерь отправила, котенок весь день один в комнате. Куда его денешь?»

Мне стало мучительно жалко этого котенка. Он был такой веселый и ничего не подозревал.

Вечер. Наш участок в тени, а другая сторона озера ярко освещена. Как в театре. Над головой дятел долбит сосну. Запах цветов.

Самое раннее «цветочное» воспоминание.

В 37-м году летом отец вез меня из Хабаровска в Ленинград. Где-то в Забайкалье поезд остановился среди поля (закрыли семафор). Поле было синим от ирисов. Пассажиры высыпали из вагонов и стали жадно рвать цветы.

Ночь. Огромная оранжевая луна. Над озером туман. Он подымается вверх столбами. Луна попала в такой столб и стала совсем красной.

8.8

Литература и «воровская романтика». «Вор» Леонова, «Один год» Ю. Германа. Последний зачитывается до дыр.

Каждый хулиган считает себя сверхчеловеком. Забавно, что в лагерях уголовники называли политических фашистами. Немцы с успехом использовали наших блатных для самой грязной работы.

9.8

Я повис в воздухе. Даже небольшой ветерок может унести меня бог знает куда. До тех пор, пока не расстанусь с мыслью, что я поэт, покоя мне не будет. В последние два месяца я часто забывал об этой своей болезни, и было легче.

По радио мужской голос поет: Кuss mich noch mal!.. Есть ведь еще красивые женщины и прочие приятные вещи.

10.8

Конференция писателей Европы.

Роскошная по форме, злая, нелогичная речь Леонова.

«Когда же автору не под силу или страшновато вступать в этот грозный диалог с большим, израненным в бою либо усталым посла трудового дня читателем, он прячется от него в так называемые башни из слоновой кости…»

Обскурантизм чистейшей воды.

14.8

Блок умер от тоски и недоедания.

Есенин, Маяковский и Цветаева покончили с собой.

Гумилев, Павел Васильев, Борис Корнилов, Бабель, Артем Веселый, Хармс, Введенский, Олейников – были расстреляны.

Кедрин и Клюев погибли «при загадочных обстоятельствах». Мандельштам умер в лагере.

Заболоцкий много лет провел на каторге

Александр Грин и Андрей Платонов влачили полуголодное существование и умерли всеми забытые.

Зощенко, Ахматову, Олешу, Булгакова много лет не печатали.

Бунин, Леонид Андреев, Ремизов, Пильняк, Замятин, Бальмонт, Вячеслав Иванов, Кузмин, Ходасевич, Давид Бурлюк умерли на чужбине.

25.8

Вильнюс. Костел Святой Анны. Вечер. Розовые блики на стене. В приделе кто-то играет на фисгармонии. У алтаря на коленях стоит женщина.

Юродивый – парень лет двадцати в клетчатой рубахе. Мнет в руках кепку. Взгляд напряженно-выжидательный. Майка сказала: «Пойдём скорее! Я боюсь!»

29.8

Улица, ведущая к кладбищу. Роскошные новенькие особняки современной архитектуры. У каждого – гараж. Около особняков никого не видно, ни детей, ни взрослых. Но видно, что в них живут.

30.8

Никакого формализма в искусстве, разумеется, нет и быть не может. Если речь идет о форме, то этим уже подразумевается содержание. Форма, существующая сама по себе, – абсурд. Все дело в том, какое содержание. И какова степень условности.

31.8

Приехал домой. На столе письмо из «Нового Мира»: «А. Т. Твардовский прочел Вашу поэму и высказался против ее опубликования».

Так даже лучше. Ясность.

Перечитал последние свои стихи, кажется, я все же схватил лису за хвост.

8.9

Вчера в одиночестве напился и плакал. Сказать: пропадай все пропадом!

И слышать, как кругом говорят: такой способный, и губит себя!

Маразм.

11.9

Похолодало. Пришла «рыжая стерва». Будет опять мучить меня.

Одиночество должно быть чистым и прозрачным.

17.9

Огромные очереди за хлебом. Паника. Раскупили всю крупу, макароны и прочее. В учреждениях проводят разъяснительные собрания. Неурожай. Но должны же быть государственные запасы! Ведь на этот случай они и делаются.

23.9

Мао Цзэдун сказал, что третья мировая война вряд ли уничтожит половину человечества, «но не так плохо было бы и половину».