Кто и как развалил СССР. Хроника крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века - Владимир Исаков Страница 15

В этой поездке он намеревался вести себя и выглядеть по-новому. Вот почему впервые на борт президентского самолета были приглашены журналисты, не сразу поверившие своей профессиональной удаче.

Ночной полет в Сибирь был долгим. Вскоре после взлета журналистов пригласили в президентский салон. Именно тогда в двухчасовой исповедальной беседе Горбачев произнес слова, которые могли бы стать девизом его уникальной политической карьеры:

– Совесть моя чиста. Впервые в истории страны была предпринята попытка ее цивилизованно очеловечить… Главное – это то, что этап разрушения закончился, демократы взяли верх. Теперь более ответственная и трудная задача: созидание.

И начал перечислять: надо сделать первое, второе… четвертое…

Один из журналистов удивленно спросил:

– Где же вы это все хотите сказать?

Горбачев помолчал, потом неожиданно грустно усмехнулся и ответил:

– А нигде…

В один из таких откровенных разговоров Горбачев вспомнил свою недавнюю встречу с президентом США. Буш засыпал его вопросами:

– Каковы реальные шансы, что Ваш замысел удастся осуществить? Как надо расценивать действия Украины? Как воспринимать последнюю речь Ельцина о сокращении в десять раз общесоюзного МИДа? Не собирается ли он подрезать Вам крылья?

Горбачев ответил на вопросы вопросом:

– Скажите, Джордж, вы восемь лет были вице-президентом, четвертый год на посту президента. Все это время мы с Вами знакомы. Был ли за эти годы хотя бы один случай, когда бы я дал слово и не сдержал его?

Буш ответил сразу, без колебаний:

– Нет, ни разу.

Горбачев удовлетворенно кивнул и закончил:

– А вот мне во взаимоотношениях с республиканскими лидерами нередко приходится сталкиваться с обратным. Такова специфика момента, который мы переживаем…

Он многое рассказал о себе в ту ночь журналистам и под конец беседы на вопрос, как относится к его работе мать, ответил:

– Наверное, как любая мать на ее месте. Она мне не раз говорила: «Зачем ты связался со всем этим…»

Встречи с журналистами во время многочисленных переездов и перелетов создавали у Горбачева ощущение, что через них он постоянно говорит со всей страной. Но это было уже не так. Его выступления перед рабочими, депутатами и военными в Иркутске, учеными и чабанами Кыргызстана едва достигали Москвы и в куцем, лаконичном виде излагались газетами. Пресса не скрывала подозрительного отношения к истинным мотивам поездки президента, усматривая в ней продолжение политического противостояния Горбачева с Ельциным. Информацию о поездке «Известия» опубликовали под заголовком: «Битва за Москву: Ельцин в Германии, Горбачев в Сибири, народ в очередях»…

Так случилось, что самолет Горбачева возвращался в Москву из Бишкека за час до прилета Ельцина на этот же аэродром из Германии. Возник, как иногда говорят, «дипломатический момент». Дисциплинированный поверенный в делах ФРГ, заранее прибывший во Внуково-2 для встречи Ельцина, не знал куда спрятаться.

В правительственном аэропорту было холодно – почему-то не включили отопление. Встреча Горбачева с ближайшим окружением (обычно оформлявшаяся как заседание политбюро) из-за холода и неумолимо, как шаги командора, приближавшегося самолета российского президента была скомкана. Собеседники рассеянно слушали президента, воодушевленно рассказывавшего о результатах поездки, и разъехались с облегчением.

Через два дня Горбачеву предстояло пройти главное испытание – решающее заседание Госсовета, назначенное для парафирования текста Союзного договора…