Загадки римской генеалогии Рюриковичей - Михаил Серяков Страница 15

Следует отметить, что Белло-Павлимир является, скорее всего, реальной исторической личностью. Белая, жупана Тервунии, упоминает Константин Багрянородный{109}. Интересно, что само название Тервуния-Тербуния происходит от славянского треба, требище{110}, что указывает на славянские языческие корни названия самого этого места. Византийский император отмечал, что крепость Раусий лежит между племенем захлумов и Тервунией. Еще более показательно, что внук Белая носил имя Фалимер. Комментаторы текста считают, что это искаженное славянское Хвалимир, однако Филимером звали легендарного пятого короля готов, при котором это племя начало движение от берегов Балтики к Черному морю.

Совпадение этих имен вновь говорит о том, что у «славяноготской» легенды имелось какое-то реальное историческое основание и родилась она не в XII в., а раньше, равно как и о том, что Белай был весьма неплохо осведомлен об истории готов. Кроме того, в честь своей победы над рашским жупаном этот король воздвиг в Рашке церковь в честь апостола Петра, а недалеко от этой церкви король построил на одной скале твердыню и назвал её своим именем Белло. После победы над венграми, поле, где был бой, стало называться в его честь Белина, и название Биельина до сих пор существует в боснийской Посавине. Наконец, на территории бывшей Югославии было известно и племя Б'елопавличей. Все эти примеры показывают, что культ «белого» правителя, основателя Раусий, имел весьма глубокие корни у южных славян. Не может не обращать на себя внимание, что в легенде о происхождении Белло-Белая хоть и в другом соотношении, но фигурируют прусско-римские связи, которые впоследствии всплывут на противоположном конце славянского мира, когда возникнет необходимость обосновать древнее происхождение государя всея Руси.

И это не единственное совпадение между двумя странами. Константин Багрянородный приводит следующий прибрежный топоним: «Две жупании, т.е. Растоца (Рάστωζα, современный Расток) и Мокр, прилегают к морю; они владеют длинными судами»{111}. Данное название соответствует как русскому Ростову, так и немецкому Ростоку. Более того, именно на этой территории было известно племя неречан (неретвлян), названных так по реке Неретва (Нарента). Два других названия этого племени упоминает Константин Багрянородный: «Сами же патаны происходят также от некрещенных сербов времени того архонта, который искал помощи у василевса Ираклия. (…) Паганами же они названы потому, что не приняли крещения в то время, когда были крещены все сербы. Ведь на славянском языке патаны означает “нехристи”, а на языке ромеев их страна называется Аренда (по названию одноименной реки. — М.С.), поэтому их сами ромеи и именуют аренданами»{112}. Исследователи отмечают их довольно сильное отличие от других сербских племен: «По своей истории и внутренней жизни это племя значительно выделяется из ряда других соседних сербских племен. (…) Живя близ моря и устья реки Неретвы, судоходной в нижнем течении, и имея в своем распоряжении соседние острова, неречане, благодаря такому выгодному положению, рано стали отважными мореходами, образовали сильный флот и сделались страшны для соседних стран»{113}.

Благодаря сильному флоту неретвляне были известны как опасные пираты, представлявшие серьезную угрозу для венецианской торговли. Они практически не подчинялись сербским правителям, а письменные источники не упоминают и их собственных племенных князей. О приверженности их языческой вере красноречиво говорит название наганы, под которым упоминает это племя византийский император. Все это сильно напоминает живших на территории Германии западных славян, также впоследствии ставших известными немецким хронистам как отважные пираты, и это сходство еще более усиливается тем, что именно на их территории находилась Растоца.

Славянские параллели на этом не кончаются. Этимологически неретвлянам соответствует название Неревского конца в Новгороде, по поводу происхождения которого высказывалось множество гипотез, по большей части необоснованных. Кроме того, следует вспомнить и племя нериван, упомянутого автором «Баварского географа» непосредственно перед атторосами. Все эти названия восходят к индоевропейскому корню ner-/nor-, обозначавшему целый ряд связанных с водой мифологических персонажей: нереид, дочерей Нерея, сына Понта и Геи в греческой мифологии, скандинавских норн, сидящих у источника Урд, описанную Тацитом богиню земли Нерту, лит. nerove, nira, лтш. nara, а также класс жрецов у пруссов, имеющих отношение к погружению в воду, — neruttei. К этому же кругу понятий относятся имена богини плодородия Нореи, главной богини Норика, давшей свое имя данной провинции; сабинской богини Нерии, бывшей супругой Марса, др.-инд. Нарака «дыра», «подземное царство», слав, нора, лит. nerti — «нырять», «погружаться в воду»{114}. Как видим, корень нер- в индоевропейских языках был связан с понятиями земли, влаги, низа.

На Руси был широко распространен культ Матери Сырой Земли, также указывающей на связь с влагой богини земли. Поскольу убедительной этимологии Неревского конца в Новгороде до сих пор не предложено, можно предположить, что его название было связано с низом и представляло естественную оппозицию Славенскому концу, другим названием которого было Холм. Так как других примеров образования топонимов или этнонимов с корнем ner- в славянском мире не обнаружено, это обстоятельство вновь указывает на какие-то связи данной части балканских славян со словенами новгородскими. В свете данного значения индоевропейского корня отметим, что другая жупания неретвлян называлась Мокр, а от Раусии их отделяло лишь племя захлумов.

Тот факт, что Прус и Рим фигурируют в двух никак не связанных между собой преданиях о происхождении Раусии и русской княжеской династии, говорит о том, что обе легенды независимо друг от друга отражают какие-то реальные исторические события. С этими данными соотносится рассмотренная выше и зафиксированная уже в X в. весьма интересная балканская топонимика. Каких же славян могли привести с собой на Балканы готы? Иордан сообщает, что сначала Германарих победил венетов, а затем Винитарий победил антов и распял их короля Божа. Очевидно, что оба этих племени были настроены враждебно по отношению к своим врагам, а спасавшиеся от гуннов готы явно не обладали ни временем, ни силой, чтобы заставить данные племена следовать за собой. Весьма соблазнительно было бы отождествить последовавших за готами славян с упоминаемыми Иорданом росомонами, однако этому предположению противоречит их резко враждебное отношение к готам, закончившееся покушением на жизнь Германариха.

Таким образом, в первую очередь речь может идти об области племен оксывской культуры, бывших самыми первыми, с которыми готы вступили в контакт на материке и отношения с которыми, по всей видимости, складывались достаточно мирно. Единственное славянское заимствование в готском языке, которое признают немецкие ученые, а именно слово plinsjan, обозначающее танцы и пляски{115}, также указывает на достаточно мирный характер взаимодействия, что опять-таки нисколько не напоминает описанные Иорданом войны славян с готами в Восточной Европе. К числу этих заимствований можно отнести и гот. atta — «отец», связанное с мифическим предком ободритских князей Аттавасом, образ которого будет рассмотрен в следующей главе, а также с атторосами, которых упоминал «Баварский географ». Следует отметить, что в готском языке имелось и другое, восходящее к общегерманскому (англ. father, др.-в.-нем. fater) слово для обозначения отца — fadar, имевшее к тому же производное fadrein — «потомство, родня»{116}. Поскольку в других германских языках термин atta отсутствует, можно сделать вывод о заимствовании его готами.