Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Людмила Сукина Страница 15

Практически неограниченному влиянию Бестужева при курляндском дворе способствовали не только покровительство Петра I, а затем и Екатерины I, но и амурные отношения с молодой герцогиней. Оставшись вдовой, Анна нуждалась в мужском влиянии и быстро увлеклась импозантным вельможей. То, что Бестужев был на два года старше ее отца и ему на момент их знакомства уже исполнилось 48 лет, не стало препятствием для чувств герцогини. Не помешала ей ни жена Бестужева Евдокия Ивановна Талызина, с которой тот не собирался разводиться, ни трое детей обер-гофмейстера, ровесников Анны. Любовь курляндской герцогини долго служила Бестужеву надежным щитом, оберегая его от интриг конкурентов и завистников при российском дворе. Благодаря содействию Анны Ивановны в царствование Екатерины I он получил высший гражданский чин Российской империи — действительного тайного советника.

Но Бестужев не мог дать Анне того, чего она страстно желала, — статуса замужней женщины. Вступив в первый брак совсем молоденькой, герцогиня и на втором десятке лет своего вдовства сохраняла женскую привлекательность. Голштинский дипломат, посетивший Анну вместе со своим государем в 1724 году, так описал ее внешность: «Герцогиня — женщина живая и приятная, хорошо сложена, недурна собою и держит себя так, что чувствуешь к ней почтение».

Надо сказать, что потенциальных искателей руки и сердца Анны, среди которых были «жених всей Европы» Мориц Саксонский, принц Гессен-Кессельский, братья-принцы Иссен-Гамбургские, маркграф Бранденбургский, привлекали не только, да и не столько ее несомненные дамские достоинства, сколько корона герцогства Курляндского. В гонке за ней принял участие даже А. Д. Меншиков. Но Петр I не давал согласия на повторный брак племянницы, не желая выпускать ее и Курляндию из-под своего влияния.

При Екатерине I женихи получили некоторую надежду. Особой благосклонностью Анны пользовался Мориц Саксонский. Его поддержало курляндское дворянство, и местный сейм проголосовал за кандидатуру Морица. Этот выбор одобрял и Бестужев, что роковым образом сказалось на его карьере.

Когда о выборе сеймом Морица Саксонского узнал А. Д. Меншиков, то тут же объявил, что это результат интриг Бестужева, ищущего свою выгоду, а не пользу государству. Бестужев должен был оправдываться перед Верховным тайным советом. Во время разбирательства дела выяснилось, что он действовал по указаниям императорского двора. За Петра Михайловича вступилась сама императрица Екатерина I, и все обвинения были с него сняты. Но подозрения в том, что Бестужев в Курляндии ведет свою игру, остались.

Через несколько месяцев, в 1727 году, его снова вызвали в Петербург. В столицу поступили доносы, что Бестужев расхищает курляндскую казну, занимается самоуправством и ведет распутный образ жизни. На сей раз от сурового суда его спасло заступничество герцогини Анны.

Частые вынужденные отлучки Бестужева оказали влияние на их личные отношения с Анной Ивановной. Поначалу герцогиня писала в Петербург письма к Меншикову, Екатерине и другим влиятельным лицам с просьбой поскорее вернуть ей обер-гофмейстера, в чьих услугах она так нуждалась, но потом нашла ему замену и этим утешилась. Место Бестужева в сердце и при дворе герцогини Анны занял камер-юнкер из местных немцев — Бирон. И на коронацию Петра II в Москву Анна приехала уже с Бироном как со своим ближайшим советником и фаворитом. Более того, Анна Ивановна вскоре стала жаловаться молодому императору, что Бестужев ее разорил, а Курляндию вновь ввел в долги. Бестужев попытался вернуть себе место при петербургском дворе, но связался не с теми людьми и запутался в интригах. Его обвинили в заговоре. Новое дело затянулось до 1730 года. Незадолго до восшествия Анны на престол его прекратили, а самого Бестужева отправили губернатором в Нижний Новгород. Но воцарившаяся вскоре Анна не захотела прощать своего бывшего возлюбленного и придворного сановника и сослала его в дальние деревни. Она сжалилась над ним только через семь лет и разрешила свободно жить в Москве или подмосковных деревнях «за верную службу сыновей».

Судьба подарила Бестужеву долгую жизнь. Он умер на три года позже Анны Ивановны, хотя был значительно старше ее. Перед смертью он смог вернуть себе почет и уважение. В 1742 году императрица Елизавета удостоила его титула графа, который затем по наследству перешел к его потомкам — Бестужевым-Рюминым. Так что, несмотря на все проблемы и неурядицы, судьбу первого фаворита Анны можно считать по тем временам вполне благополучной.

Жизнь второго, главного фаворита Анны — Бирона, хотя и полная драматических событий, но также далека от того трагизма и накала страстей, которые сопровождали борьбу за место у трона и закат придворных карьер Меншикова или Долгоруких. Роль Бирона в истории России довольно значительна, ведь именно ему пришлось управлять страной в царствование Анны, которая свои десять лет на троне потратила в основном на получение удовольствий, доступных государыне огромной и богатой империи, желая взять реванш за то время, что она провела в вынужденной почетной ссылке в Курляндии.

Эрнст Иоганн Бирон (Бирен) (1690–1772) происходил из небогатого, но старинного рода курляндских дворян, первые упоминания о котором восходят к XVI веку. Бироны всегда были сторонниками сильной герцогской власти, чем вызывали неприязнь к себе со стороны курляндского дворянства, желавшего свобод и привилегий, как у польской шляхты. Один из предков Эрнста Иоганна заведовал герцогской конюшней, что впоследствии породило сплетню, будто фаворит Анны был сыном конюха. Этот домысел нашел отражение и в трудах некоторых профессиональных историков.

В отличие от двух своих братьев, сделавших военную карьеру в русской и польской армиях, Эрнст Иоганн желал для себя партикулярной службы и был послан родителями в Кенигсбергский университет. Но учеба мало привлекала молодого дворянина, ему больше нравились другие стороны вольной студенческой жизни — пирушки, попойки, карточная игра. Бирон отличался горячностью характера и однажды в пьяном виде убил часового, но смог потом оправдаться. Университетского курса он так и не закончил, но до конца жизни сохранил привитый ему в стенах этого учебного заведения — одного из лучших в Европе — дух свободомыслия и раннего либерализма, был чужд суеверий и проявлял удивительную для своего времени веротерпимость.

Оставив Кенигсберг, Бирон попытался определиться на службу в России, но не смог найти себе места. Некоторое время он перебивался случайными заработками и подачками. Не любившая Бирона княгиня Наталья Долгорукая в своих записках утверждала, будто он даже занимался сапожным ремеслом и сшил ее дяде модные европейские сапоги.

Не найдя счастья в столице России, Эрнст Иоганн вернулся в Курляндию. Здесь в возрасте 28 лет в 1718 году благодаря покровительству друга семьи Кейзерлинга он получил скромное место при дворе герцогини Анны Ивановны. Анна сразу же обратила внимание на молодого привлекательного дворянина, умного, рассудительного и уже много повидавшего в жизни. Но тогдашний ее фаворит Бестужев поторопился поскорее избавиться от потенциального соперника. Через шесть лет, когда влияние Бестужева ослабело, Бирона снова вернули ко двору, с тех пор он больше не разлучался с вдовствующей государыней, будучи ее другом, любовником, советником и главным защитником ее интересов. Анна ценила своего фаворита во всех его качествах и покровительствовала также его супруге и троим детям (двум сыновьям и дочери).