Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия - Виктор Зименков Страница 15

Договорить не успел, теперь бабы накинулись на мужика. Оскорбления вроде «полоумных» простить было невозможно, забыв о сваре между собой, товарки объединились против обидчика. Еще чуть – и у мужика борода полетела бы клочьями. Почувствовав такую угрозу, он поспешил спрятаться от разгневанных бывших противниц, а теперь союзниц, юркнув в толпу. Стоявшие тут же сомкнулись, под грянувший хохот обе бабы старались высмотреть своего обидчика среди людей. Та, что пониже, поднималась на цыпочки, а высокая просто тянула и без того длинную шею.

Это было так смешно, что Гюрги не сдержался, расхохотался во все горло. За ним последовал и Георгий Шимонович. Теперь смеялись уже все – и во дворе, и на крыльце. Зачем-то обернувшись в сторону, Гюрги заметил, что смеется и выглядывающая в окошко его княгиня. От неожиданности князь вдруг замолчал. Елена не видела, что муж смотрит, она с интересом разглядывала подпрыгивающую толстуху, а сам князь свою жену. Княгиня хороша, она уже научилась носить русские наряды и кику с платом, красивые узорчатые колты не болтались как попало, напротив, выгодно оттеняли нежный румянец щек и удлиненные глаза…

Хм, хороша… Пухлые губки чуть приоткрылись, обнажив белые ровные зубки, черные глаза лукаво блестели… Она обернулась, отвечая кому-то рядом, видно, своей служанке. Из-за шума на дворе Гюрги не слышал слов, да и от самой княгини его тоже отвлекли. Тысяцкий напомнил, что не мешало бы разобраться в деле.

Гюрги вдруг тоже озорно сверкнул глазами, поднял руку, призывая к вниманию. Снова мелькнула мысль о голосе – чтобы не подвел, сорвавшись на петушиный писк. Не подвел, прозвучал снова басовито и важно.

– Бабьи свары разбирать, некогда и дельным заниматься будет. Отныне так: коли бабы меж собой ругаться станут, наказывать буду обеих, не смотря, кто прав, а кто виноват.

Обе спорщицы мгновенно обернулись к князю и уставились на него широко раскрытыми глазами:

– Это как?! И невиновную тоже?!

– А которая из вас двоих виновная?

– Она! – пальцы женщин немедля ткнулись друг в дружку.

– Вот то-то и оно, что среди спорщиц ни правых, ни виновных нет. Потому и наказывать надо обеих.

До толстухи дошло скорее, чем до ее тощей подруги, снова уперла руки в пышные бока:

– А наказывать-то за что, ежели обе правые?!

– А за то, что столько людей от дела оторвали, заставили с вами разбираться и к князю приходить. Вот вам мой сказ: за любую свару на рынке или на улице прикажу пороть прилюдно!

– А ежели за дело?!

– Какая свара может быть за дело?

– Ежели кто и впрямь виноват?

Народ притих, слушая, как отвечает языкатой Бобрихе молодой князь. Гюрги понял, что это ему вроде испытания получилось, рассудит толково – будет у него авторитет.

– А если виноват, то надо идти на княжий суд, только не вот так толпой и с криками, – Гюрги кивнул на стоявших в полной тишине людей, – а как все остальные. И объяснить, в чем вина, видоков позвать, толково сказать, чего требуешь. – Он еще раз обвел взглядом толпу и добавил: – Надо, чтоб все по «Правде» было, а не кто кого переорет. Все, ежели не помиритесь, приходите в день суда. Но ежели вину у обеих найду, обеих и выпороть велю!

Народ загалдел, соглашаясь с князем.

– А ведь верно говорит князь.

– Да… чего же орать зря и людей от дела отвлекать?

– Кто тебя отвлекал? Сам небось попер на боярский двор поглазеть да послушать.

– А сам-то не так?

– Все так. Но прав князь, негоже из-за свары двух баб свои дела бросать.

Гюрги решил, что достаточно обсуждать, снова возвысил голос:

– Коли все согласны, то нечего столбами стоять, небось не бездельники.

Кто-то из молодых решил показать удаль перед любушкой, задиристо возразил:

– А ежели кому и впрямь делать нечего?

И снова толпа, собравшаяся расходиться, притихла, прислушалась.

– Кому там нечего делать? Подходи, мы с Георгием Шимоновичем вмиг найдем, у нас работы невпроворот. Топором махать али заступом… или вон камни таскать… Ну, где ты, бездельник?

Толпа хохотала уже над незадачливым шутником, забыв про баб, а тот смущенно отнекивался:

– Да я чево… у меня работа есть…

– Чего же стоишь, точно лодырь последний?

Расходились быстро, каждому вдруг стало стыдно просто так терять время.

Шимонович с задумчивым интересом смотрел на Гюрги. Вот тебе и дитя несмышленое…

Конечно, Ростов куда больше Суздаля, хотя с Киевом его не сравнить. Мономах и здесь заложил церковь каменную, и теперь строители словно соревновались меж собой, кто быстрее и лучше сработает. Гюрги Владимирович делил свое время между Суздалем и Ростовом, куда наставник его одного не отпускал.

Но на сей раз князь с наставником отправились на торжище, по воде уже пришли купеческие караваны. Были они куда скромнее киевских, все же Днепр давно стал гостинцем всей земли Русской, как и Новгород, а Ростову до того еще расти и расти. Но все равно на торжище есть на что посмотреть…

В любом городе, где есть торг, его легко найти по шуму. Точно пчелиный рой вылетел, людские голоса угадаешь лишь по отдельным выкрикам, остальное сливалось в единый гул. А глухому можно найти по запахам. Чем только не пахло на торжище! С одной стороны несло выделанными кожами, с другой – благовониями, которые сами восточные купцы сюда не возили, пока невыгодно, но перекупщики доставляли, пахло рыбой, копченьями из мясного ряда, стоял аромат лета от возов с сеном и вызывающий прилив слюны запах пирогов от лотков ловких хозяек, понимающих, что проголодавшийся мужик, да еще и выручивший денег за проданное и учуявший вкусный запах, не удержится и купит себе пирог-другой… От запахов и впрямь слюнки текли, даже Юрий с Шимоновичем, вроде не голодные, и те взяли по пирогу с зайчатинкой. Хозяйка не хотела брать денег с князя, но Гюрги возмутился:

– Мои куны тебе не нравятся?

Толстая тетка замахала руками:

– Что ты, князь, что ты! Кушай на здоровье!

Пироги оказались вкусными, князь и тысяцкий похвалили вслух, тут же вокруг торговки собрались желающие и себе попробовать вкусных пирогов. Торговля у тетки пошла так бойко, что та даже спешно отправила мужа за добавкой.

– А пойдем, Юрий Владимирович, я тебе еще что покажу, – вдруг позвал Шимонович князя в рыбный ряд.

Вкуснейший запах копчености забивал даже рыбный дух. Здесь тоже торговля шла бойко, рослый детина торговал маленькой копченой рыбкой.

– Смотри, князь, такая рыбка – ряпушка – только в одном озере водится, в Клещине.

Услышав эти слова, детина обрадовался, точно получил какой подарок:

– И правда, нигде такой вкусной нет! Попробуй, княже.