Денис Давыдов - Александр Барков Страница 15

Мы оба в дальний путь летим, товарищ мой,

Туда, где бой кипит, где русский штык бушует...

Денис Давыдов

День ото дня распаляясь, кровавая заря полыхнула над Западной Европой – французская армия во главе с Наполеоном Бонапартом покоряла одну страну за другой. На авансцену вышел новый повелитель мира – Бонапарт. Упоенный чредой громких побед, дерзкий и сумасбродный корсиканец приказал отчеканить медаль с изображением Вседержателя Бога и вокруг нее выбить слова: «Тебе небо, а мне земля!»

В один год рухнули плоды блистательных побед Суворова в Италии, прославившие на весь мир непобедимость и бесстрашие солдат русских.

Французы разгромили австрийцев под командованием генералов Мака и Вернека и заняли Вену. Голову триумфатора-Наполеона увенчала императорская корона, которую он торжественно возложил на себя в 1804 году. И честолюбивый корсиканец со своей армией двинулся далее, к русской границе.

Александр I не замедлил прийти на помощь австрийским союзникам. Он решил возглавить войска и нанести французам сокрушительный удар. План войны с Бонапартом разрабатывался австрийским штабным генералом Вейротером и заключался в перекрытии дорог, ведущих на Вену и Дунай, дабы посадить зарвавшихся французов в «мешок». Однако штабист не учел главного: Наполеон вовсе не робкого десятка, он не бежит от превосходящего численностью противника, а искусно лавирует и наносит сокрушительные удары в самые уязвимые места. А таковых немало оказалось на линии дислокации австро-русских войск. Главнокомандующий же русскими войсками М.И. Кутузов фактически был устранен.

Перед решительным сражением Наполеон еще раз продемонстрировал Европе свое великолепное актерское мастерство. Он прикинулся слабым и немощным перед русским царем Александром I. В подтверждение этого Бонапарт послал своего генерал-адъютанта Савари с предложением о перемирии. Савари должен был также передать Александру I пожелание своего императора о личной встрече. Если царь не сможет повидаться с Бонапартом, то пусть он не сочтет за труд прислать к нему доверенное лицо для переговоров. Узнав о таком повороте дела, русский штаб возликовал, а легковерный Александр меж тем уже в тайне праздновал победу! Мудрые суждения любимца солдат Кутузова, который вовсе не советовал доверять сильному и коварному врагу, при дворе осмеяли. Словом, царь просто-напросто пренебрег предостережениями опытного и мудрого полководца.

2 января 1805 года, ровно через год после коронации Наполеона, на холмистом заснеженном поле вокруг Праценских высот, западнее деревни Аустерлиц в стадвадцати верстах к северу от Вены, произошло генеральное сражение. Одно из самых значительных по своему ожесточению, жару и кровопролитию во всемирной истории. Наполеон подоспел к месту битвы раньше своих противников, тщательно изучил местность и заранее предусмотрел многие грядущие перипетии. Ночь перед боем император провел с солдатами у костров, вселяя в их души спокойствие и уверенность в победе. Гвардейцы любили своего Маленького Капрала, беззаветно верили ему.

Наполеон, руководящий битвой с ее начала и до самого конца, устроил для русских генералов коварную ловушку. Он заранее предвидел, что войска под руководством Александра I в союзе с австрийцами будут во чтобы то ни стало стремиться отрезать движение его армии от дороги к водам Дуная, намереваясь окружить французов и уничтожить их или отогнать к северу, в горы. Как только русские войска двинулись, дабы сокрушить левый фланг армии Наполеона, последовал мощный внезапный удар французов на Праценские высоты. Русские воины были опрокинуты и прижаты к полузамерзшим прудам. Праценские высоты захватил неприятель. Сотни солдат утонули в прудах, многих посекла картечь. Лишь части кавалергардов удалось вступить в неравный бой с конными гренадерами французской армии. Кавалергарды проявили чудеса героизма на поле кровавой битвы.

Наполеон восхищался храбростью русских солдат и был удивлен тем, сколь растеряно и бездарно вели себя генералы, в особенности командующий левым крылом русских войск генерал Буксгевден. В довершение трагедии австрийский император Франц и русский царь Александр I бежали с кровавого поля сражения задолго до его позорного завершения. Пышная свита монархов мгновенно рассыпалась в разные стороны, бросив своих господ на произвол судьбы.

Под Аустерлицем австрийцы были разбиты наголову. А для Наполеона вновь взошло нестерпимо яркое «солнце победы». По сему торжественному поводу он обратился к своим солдатам с горячим воззванием: «Воины! Вам достаточно будет упомянуть: я участвовал в битве под Аустерлицем, и сразу же воскликнут: вот храбрец!».

Однако не следует забывать (и сами французы неоднократно упоминали это): в той яростной битве, в столь тяжкий для русских солдат день особенно отличились кавалергарды. Все как один они полегли на поле брани, но своей удалью и беспримерным геройством спасли честь русской гвардии.

Под сумрачным, казалось бы насквозь пронизанным мраком и холодом, небом Аустерлица Россия горько расплачивалась за отсталую, заимствованную у Пруссии палочную военную систему.

В это время поступил приказ о переводе Давыдова из Белорусского армейского гусарского полка в лейб-гвардейский гусарский полк, стоявший в Павловске, близ Петербурга.

Жизнь новоиспеченного лейб-гусарского поручика текла там ладно и весело: «...у нас было более дружбы, чем службы, более рассказов, чем дела, более золота на ташках[ [2], чем в ташках, более шампанского (разумеется, в долг), чем печали...»

Весть о поражении под Аустерлицем мгновенно долетела до Петербурга. Павловские гусары бурно и горячо обсуждали события в Европе. Денис Давыдов получил горестное известие о том, что брат Евдоким, сменивший статскую службу на военную, тяжело ранен: пять сабельных ударов, одно пулевое и одно штыковое. Потеряв сознание на Праценских высотах, он попал в плен к французам. И лейб-гусарский поручик стремглав понесся из Павловска в северную столицу, страстно желая во что бы то ни стало поступить в действующую армию. Однако повсюду он получал отказ за отказом. И Денис решился на поступок неслыханной дерзости: в четыре часа пополуночи он надел парадный мундир, набросил шинель на плечи и помчался разыскивать Офицерскую улицу. Там в гостинице «Северной» остановился главнокомандующий армией фельдмаршал граф Каменский. Столь неурочный час Давыдов выбрал неспроста: дни напролет, с утра до позднего вечера, Каменского атаковали толпы знакомых и незнакомых людей. Одни хлопотали о своих родственниках, другие просили высочайшего разрешения перевести их из штабов ближе к действующей армии, третьи страстно мечтали как можно скорее «порубать саблей да понюхать пороху».

С великим трудом поручик пробрался по темной, скудно освещенной ночниками лестнице на третий этаж и замер в коридоре гостиницы, у дверей 9-го номера, который занимал фельдмаршал.

От друзей Давыдов был наслышан о строптивом нраве Каменского, но несмотря ни на что решил ждать здесь до утра, дабы стать его первым посетителем.