Век криминалистики - Юрген Торвальд Страница 15

9 июля 1864 г. в купе вагона Северо-Лондонской железной дороги был убит семидесятилетний банковский служащий Бригс. Неизвестный убийца забрал у своей жертвы золотые часы с цепочкой, очки в золотой оправе и – что выглядело очень странно – шляпу. Свою же он оставил в купе. За поимку преступника была назначена высокая награда, пресса публиковала сенсационные сообщения о ходе расследования. Через одиннадцать дней Тэннер нашел ювелира, у которого убийца обменял похищенные золотые часы с цепочкой на другие. Футляр, в котором находились обменные часы, навел на след одного портного, немца, проживающего в Лондоне, по имени Франц Мюллер. Он подарил этот футляр ребенку своих друзей. Шляпа, оставленная преступником в купе, оказалась принадлежащей Мюллеру. Из его письма хозяйке квартиры было ясно, что он находится в данное время на борту парусника «Виктория», на пути в Северную Америку.

20 июля Дик Тэннер с ордером на арест в кармане, вместе с несколькими свидетелями отправился в путь на борту быстроходного парохода «Сити оф Манчестер». Пароход прибыл в Нью-Йорк на четырнадцать дней раньше «Виктории». Когда, наконец, «Виктория» прибыла в порт, толпа любопытных подплывала к ней на лодках и кричала: «Как поживаешь, убийца Мюллер?..»

16 сентября Тэннер вместе с арестованным вернулся в Англию. Два месяца спустя Мюллера повесили. В последнем слове перед казнью он признался в своем преступлении.

Но даже такой громкий успех не принес существенных дивидендов лондонской уголовной полиции. Заняв в 1869 г. пост начальника полиции, Эдмунд Гендерсон признал: «Огромные трудности стоят на пути развития уголовного розыска. Большинство англичан относятся к нему с недоверием. Он чужд привычкам и чувствам нации. Детективам приходится работать тайком». Но именно Гендерсон сумел увеличить штат сыскного отдела Скотленд-Ярда на 24 человека и поручил руководство им одному из бывших помощников Джонатана Уичера суперинтенданту Уильямсону.

Уильямсон, по прозвищу Философ, предпринял первые попытки упорядочить деятельность детективов, работавших без всякой системы. Еще за 50 лет до этого практически прекратилась высылка преступников в колонии. Отбыв свой срок в британских тюрьмах, они выходили на свободу и, оказавшись вне всякого контроля, принимались за свое прежнее ремесло. Только в 1871 г. парламент законодательным путем провел решение о регистрации всех рецидивистов с обязательным фотографированием и подробным их описанием. Но как только ведение этого реестра передали из Скотленд-Ярда в министерство внутренних дел, он, попав в жернова бюрократии, потерял всякую практическую ценность. Уильямсон возобновил регистрацию рецидивистов в Скотленд-Ярде. Но едва восемь лет спустя он стал пожинать первые плоды своих усилий, как Скотленд-Ярд (как для краткости стали называть сыскной отдел) поразил тяжелый удар. Выяснилось, что три старейших, наиболее уважаемых Уильямсоном сотрудника – Майклджон, Драскович и Кларк – брали взятки у лиц, мошенничавших на тотализаторе.

Скандал в Скотленд-Ярде вызвал очередную волну недоверия к полиции. Организация Скотленд-Ярда потребовала существенных изменений. Во главе его встал поборник новшеств, адвокат Говард Винсент. Он побывал в Париже для ознакомления с работой Сюртэ и перенял у французов все, что в этих обстоятельствах только можно было перенять. Из все еще рыхлой группы детективов он создал отдел уголовного розыска, которому предстояло определить впоследствии лицо будущего Скотленд-Ярда.

Первым нововведением Винсента была организация наблюдения за уголовниками. По примеру Масэ, но с бо́льшим размахом он начал сбор фотографий для создания «альбома преступников». Трижды в неделю Винсент отправлял тридцать детективов в тюрьму Холлоуэй для проверки того, нет ли среди вновь поступивших арестантов знакомых лиц. Эта практика хотя и медленно, но начала приносить свои плоды.

Однако то, как мало все еще ценили Скотленд-Ярд, можно проиллюстрировать одним небольшим примером. Когда суперинтендант Уильямсон однажды спросил у незнакомца, весьма похожего на вышедшего на пенсию сотрудника Скотленд-Ярда: «Мы с вами знакомы? Вы у нас работали?», то получил ответ: «Нет, слава богу, так низко я еще никогда не опускался!..»

В 1884 г. пост начальника отдела уголовного розыска занял новый человек – Джеймс Монро, долго работавший в британской полиции в Индии. Ему воочию довелось убедиться, что позиции Скотленд-Ярда все еще оставались весьма шаткими.

С 6 августа по 9 ноября 1888 г. английская общественность пребывала в шоке, вызванном серией убийств, совершенных неизвестным преступником.

Ночью 6 августа на темной улице лондонского района Уайтчапел был найден с перерезанным горлом труп тридцатипятилетней проститутки Марты Тэрнер. 31 августа была убита еще одна проститутка – Энн Николс, затем последовали еще четыре убийства: 8 сентября погибла Энни Чэпмэн, 30 сентября – Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоуз, а 9 ноября – Мэри Келли. Все убитые занимались проституцией, у всех было перерезано горло, причем сделано это было с такой страшной силой, что голова отделялась от туловища. Но убийце как будто и этого было мало: у последних пяти жертв он с редчайшей жестокостью выпотрошил все внутренности. Проделано все было с точностью, которая наводила на мысль, что это дело рук человека, знакомого с хирургией. Убийства происходили между одиннадцатью вечера и четырьмя часами утра, к тому же исключительно в районах Уайтчапела, Спитлсфилда и Стипни. Несмотря на то что Чарлз Уоррен, бывший в то время начальником лондонской полиции, распорядился производить непрерывное патрулирование улиц города и все работники Скотленд-Ярда каждую ночь были на ногах, убийцу разыскать не удалось. Его прозвали Джеком-потрошителем. Возмущение беспомощностью уголовной полиции не имело пределов. Уоррену, старому рубаке из Южной Африки, пришлось подать в отставку.

Но и тогда, когда начальником полиции назначили Монро, а блестящего адвоката Роберта Андерсона сделали начальником отдела уголовного розыска, тайна Джека-потрошителя оставалась тайной. После смерти Мэри Келли убийства внезапно прекратились, так и оставшись нераскрытыми. Существовало несколько более или менее официальных версий относительно убийцы. Например, предполагали, что это был сумасшедший, который хотел отомстить проституткам за то, что заразился от них венерической болезнью, и который покончил с собой 9 ноября. Более правдоподобной выглядела версия о причастности к этим убийствам одного русского фельдшера, работавшего в восточной части Лондона и выступавшего под различными фамилиями: Педаченко, Коновалов, Острог. В Лондон он прибыл из Парижа, где его тоже подозревали в убийстве одной гризетки. Она была убита таким же зверским способом, как и жертвы Джека-потрошителя. Русский странным образом исчез из Лондона, а после того, как в 1891 г. в Петербурге убил женщину, закончил свой жизненный путь в сумасшедшем доме.

Несомненно, озлобленность и тревога лондонской общественности были вполне естественными. Но это возмущение в конечном счете ей следовало бы обернуть против самой себя. Разве убийства Джека-потрошителя не показали со всей очевидностью, к чему приводит эта щепетильная защита личных свобод (среди прочих – бесконтрольной свободы перемещения любого человека и права называться любым именем)? Разве парижские газеты не были правы, посмеиваясь с явной национальной гордостью, что в Париже такой Джек-потрошитель не смог бы неделями безнаказанно совершать свои кровавые убийства?