Последний человек на Луне - Юджин Сернан Страница 15

Вместе со мной на «Шанге» оказались Скип Фёрлонг и Фред Болдуин, товарищи по эскадрилье в Мирамаре, и мы крепко сдружились. Мы разделяли опасности службы на авианосце, мы пили пылающие коктейли и наводили шорох в портах назначения от Токио до Сингапура и в других излюбленных местах Седьмого флота.

Одной из причиной моей столь высокой уверенности в себе было то, что некоторых из нас учил, как на самом деле надо летать, сам Зик Кормиер. Не просто как пилотировать самолет, а как нести наши могучие «скайхоки» в воздухе и разрисовывать небеса яркими картинами фигур высшего пилотажа.

Зик был назначен руководителем авиагруппы на «Шанге» после службы командиром легендарной флотской пилотажной группы «Синие ангелы». Внешне этот красивый итальянский мачо выглядел так, будто сошел с рекламного плаката. Он хотел большего, чем просто выполнять тренировочные полеты, а потому собрал троих «цыплят», которые не могли себе представить ничего лучше, чем летать с Зиком, и создал группу «Ангелы-альбиносы». Зик был ведущим, я шел с одной стороны, Болди с другой, а Дик Вебер, который получил прозвище Призрак, потому что был бледный и тощий, замыкал строй. Зик научил нас вычурным движениям, и вскоре мы демонстрировали полет тесным строем по всей Азии. Поначалу флоту это понравилось, но в конечном итоге нам приказали сменить имя, чтобы нас не путали с «Синими ангелами». После этого мы проводили пилотаж под флагом нашей эскадрильи «стингеров», и запросов на выступления было больше, чем мы могли выполнить.

Летать за крылом Зика оказалось легко, потому что он был одним из самых аккуратных пилотов, когда-либо рожденных на свет. Никаких резких бросков, ни одного лишнего рывка, все гладко как зеркало, и когда я пристраивался за его крылом, я даже не знал, лечу ли я вверх ногами или правым бортом к земле. Если бы он воткнулся в воду, выходя из мертвой петли, мы все сделали бы то же самое все тем же четким строем. Он мог провести нас через игольное ушко – и иногда делал это, выпуская цветные дымы и заставляя зрителей спрашивать себя, действительно ли мы так хороши, или же просто безумны.

В свой двадцать девятый день рождения я встал рано утром и атаковал Гавайские острова. «Шанг» участвовал в отработке оперативной готовности по сценарию с вторжением в наш новый 50-й штат, и четверых «стингеров» подняли из маленьких кают в полчетвертого утра, чтобы в шесть мы вылетели на задание. Было холодно до дрожи, когда я ушел в полную черноту, не видя далекого горизонта. Потом наступил кристально чистый рассвет, я сбросил свои макетные бомбы на небольшой необитаемый остров, который был назначен в качестве цели, и, имея на борту солидный остаток топлива, полетел домой над сочной зеленью островов – воздушный турист на многомиллионной машине, – разглядывая чистые пляжи и бирюзовую воду. Но комок подступил к горлу, когда я оставил позади остров Форд и старую стоянку линкоров, на которую пришлось острие японской атаки в декабре 1941 года. Треть «Юты» все еще торчала над водой, и можно было увидеть неизменное пятно масла, сочащегося из несчастной «Аризоны», которая затонула с экипажем из 2000 человек. Это была история, но история, состоявшаяся уже на моем веку, напоминание об ужасах настоящей войны.

В космосе тем временем происходили интересные вещи, и они наконец-то стали достаточно значимы для того, чтобы попасть на мой личный радар. В сентябре 1959 года Советы запустили «Луну-2» – снаряд массой 390 кг, который ударился об Луну с такой силой, что выбил кратер 25 метров в диаметре. Грубо, но эффективно – это был первый сделанный человеком объект, который достиг лунной поверхности. Уже в следующем месяце они провели «Луну-3» по траектории вокруг Луны, чтобы сфотографировать ее обратную, неизвестную сторону. Нас удивили снова, потому что это был уже не просто баскетбольный мяч типа первого спутника, а весьма сложная техника, которая начала зондировать Вселенную вокруг нас, и на ней были написаны русские буквы.

Соединенные Штаты уравновесили положение тем, что объявили 2 апреля 1959 г. группу из семи американских пилотов, которые станут астронавтами проекта «Меркурий»: Джон Гленн, Гас Гриссом, Скотт Карпентер, Гордон Купер, Дик Слейтон, Алан Шепард и Уолли Ширра. Каждый военный летчик в Америке хотел бы, чтобы его имя было в этом маленьком списке, куда вошли четверо флотских авиаторов (один из них из Морской пехоты) и трое пилотов ВВС. Этим ребятам предстояло поднять нас в космос.

Я был поражен этим назначением. Как стать астронавтом? Для начала – а кто такой астронавт, черт побери? Из газетных статей следовало, что претендент должен: быть выпускником школы летчиков-испытателей и иметь двухлетний опыт работы летчиком-испытателем, освоить по меньшей мере 20 типов самолетов и набрать не менее 1500 часов на реактивных машинах. При этом не старше 40 лет по состоянию на 31 декабря 1959 года, ростом не больше 181 сантиметра, весом не больше 80 кг. Наконец, претендент должен был иметь степень бакалавра в области техники или аналогичную.

Из всех этих требований я соответствовал только двум – мне не было 40 лет и я имел подходящую степень. Однако это еще не тот материал, из которого можно скроить астронавта. Первая семерка состояла из умудренных летчиков-испытателей, чья квалификация была намного выше, чем мои скромные на тот момент достижения. Да, это было интересно, но я подумал, что к моменту, когда заработаю все перечисленные характеристики, освоение космоса уже закончится. С другой стороны, я пришел в ВМС, чтобы летать, и идея подняться в космос на ракетном корабле мне нравилась. Так новая мечта зародилась в моей коротко стриженной голове.

«Шангри-Ла» вернулся в Сан-Диего во второй день октября 1959 года и встал у Северного острова, а авиагруппа перелетела на Мирамар. Моей эскадрилье предстояло сменить корабль базирования. «Шанг» переводили на Восточное побережье, и наша авиагруппа перешла на «Хэнкок», известный среди моряков под именем «Ханна-Мару». Но до этого предстоял отпуск на берегу, чтобы снять на какое-то время напряжение военной службы, и я решил отправиться на Рождество домой. Я стоял в очереди за билетами в Международном аэропорту Лос-Анджелеса сразу за яркой молодой блондинкой, одетой в зеленовато-голубую, с красной шапочкой, форму стюардессы компании Continental Airlines. Черт, а она хорошенькая, подумал я, расправляя плечи и приглаживая свою форму. Увы, прежде чем я успел сказать ей, что я неуязвим, невидим и пули меня не берут, она получила билеты и, даже не оглянувшись, ушла, а я остался получать билеты на Чикаго, в другую сторону. К счастью, я подслушал ее разговор с клерком – она брала билеты себе и подруге и произнесла по буквам свою фамилию: Этчли. В своем самолете той же компании Continental я спросил у стюардессы, знакома ли она с коллегой по имени мисс Этчли. Оказалось, да, и я узнал, что мою таинственную девушку зовут Барбара.

Теперь у меня было боевое задание, не имеющее отношения к флоту. Я позвонил в Continental, но авиакомпания отказалась предоставить какую-либо информацию о своей сотруднице.

Двумя неделями позже я прилетел в Пасадену, чтобы повидать старого друга, с которым делил комнату в Пёрдью – Билла Смита, и его великолепную, с каштановыми волосами, жену Люси. «Смитти, – провозгласил я, как только он открыл дверь, – я влюблен!» Он закатил глаза, потому что слышал это от меня уже очень много раз. «Ага, разумеется, – ответил он. – Входи».