Врангель. Последний главком - Сергей Карпенко Страница 144

Дрались и с большевиками, дрались и с украинцами, и с Грузией, и Азербайджаном, и лишь немногого не хватало, чтобы начать драться с казаками, которые составляли половину нашей армии и кровью своей на полях сражений спаяли связь с регулярными частями. В итоге, провозгласив единую, великую и неделимую Россию, пришли к тому, что разъединили все антибольшевистские русские силы и разделяли всю Россию на целый ряд враждующих между собой образований.

Я вижу к воссозданию России совершенно иной путь...

...Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа».

В отличие от прямолинейного Деникина, Врангель продемонстрировал способность трезво учитывать реальную ситуацию в России и произошедшие после 1917 г. изменения, умение отбрасывать идеи и взгляды, которые показали свою несостоятельность, и готовность идти на компромиссы со всеми военно-политическими силами, могущими быть союзниками Белого движения в борьбе против большевиков. Ему приписывали фразу: «Хоть с чёртом, но против большевиков!»

В течение апреля—мая он решительными и жёсткими мерами укрепил дисциплину в частях и реорганизовал остатки ВСЮР в Русскую армию (считая, что название «Добровольческая» дискредитировано в глазах населения). Начальником своего штаба он назначил генерала П.Н. Шатилова. Несколькими приказами запретил самоуправство и насилие в отношении мирного населения, прежде всего — самочинные мобилизации и реквизиции.

Чтобы покончить с казачьей «самостийностью», навязал казачьим атаманам и правительствам, оказавшимся в Крыму «без народов и территорий» два договора, по которым присвоил себе всю полноту власти над казачьими войсками. А также снял с должности и отдал под суд командира Донского корпуса генерала Сидорина.

С целью привлечь на сторону Русской армии крестьян, Врангель первым из вождей Белого движения решился на аграрную реформу. Сломив сопротивление помещиков, 25 мая (6 июня) он издал «приказ о земле», по которому крестьяне получали за выкуп часть помещичьих земель, уже фактически захваченную ими. Размер выкупа был установлен очень большим (это было сделано как в интересах помещиков, так и ради пополнения казны), и на его уплату предоставлялась рассрочка в 25 лет. Крестьяне земельный закон Врангеля встретили одобрительно, говоря: «Наконец-то белые и о нас вспомнили...» Однако к выкупным платежам отнеслись резко отрицательно.

Наконец, Врангель попытался привлечь в союзники Н.И. Махно и добиться того, чтобы Украинская повстанческая армия поддержала Русскую армию в борьбе с большевиками.

Он пошёл и на перемену национальной политики: попытался наладить сотрудничество с украинскими организациями и Грузией. Более того, он стал допускать возможность воссоздания России как федерации.

Будучи монархистом и считая евреев одними из главных виновников гибели России, он противодействовал монархической и погромной агитации в армии и тылу. «Всякое погромное движение, всякую агитацию в этом направлении я считаю государственным бедствием и буду с ним бороться всеми имеющимися у меня средствами, — заявил он в печати. — Всякий погром разлагает армию. Войска, причастные к погрому, выходят из повиновения. Утром они громят евреев, а к вечеру они начнут громить остальное мирное население». Считая недопустимым «натравливать одну часть населения на другую», он в октябре запретил «всякие публичные выступления, проповеди, лекции и диспуты, сеющие политическую и национальную рознь».

Однако его компромиссы и уступки демократическим силам были в значительной степени тактическими и больше формальными, чем по сути.

Во внешней политике Врангель переориентировался с Великобритании, которая настаивала на прекращении военных операций ради удержания Крыма как «нового Гибралтара», на Францию, требовавшую перехода в наступление ради поддержки польской армии, вторгнувшейся на Украину.

Однако несмотря на все усилия его самого и его представителей в Европе и США, Врангелю не удалось получить ни крупного иностранного займа, ни значительных сумм в валюте, которыми располагали российские учреждения за границей.

В результате казне хронически не хватало денег, не на что было закупить необходимое количество оружия, боеприпасов, снаряжения, топлива и т.д. Единственным источником получения денег стал печатный станок, но форсированная эмиссия ничем не обеспеченных бумажных денежных знаков вела к стремительному росту цен и обнищанию населения, включая офицеров, чиновников и интеллигенцию. А части Русской армии хронически недополучали жалованье, продовольствие и обмундирование.

Уклонение Франции и Великобритании от бескорыстной материальной помощи не дало правительству Врангеля возможности как замедлить падение рубля, так и наладить снабжение Русской армии. И это привело Врангеля к окончательному разочарованию в союзниках: «Изнашивается оружие, иссякают огнеприпасы... Без них мы бессильны. Приобрести всё это нет средств... Хватит ли сил у нас дождаться помощи, придёт ли эта помощь и не потребуют ли за неё те, кто её даст, слишком дорогую плату? На бескорыстную помощь мы рассчитывать не вправе. В политике Европы тщетно было бы искать высших моральных побуждений. Этой политикой руководит исключительно нажива».

25 мая (6 июня) 25-тысячная Русская армия вышла из Крыма и, разгромив полуразложившуюся 13-ю красную армию, заняла северные уезды Таврической губернии и продвинулась в направлении Екатеринослава и Таганрога. Однако все попытки Врангеля и его штаба развить успех ни к чему не привели. Уже совершенно разорённые, крестьяне не хотели продолжения войны и поэтому не оказали армий поддержку, на которую рассчитывал Врангель: уклонялись от мобилизаций и отказывались продавать лошадей, хлеб и продукты за обесцененные бумажные деньги. Поэтому наладить пополнение и снабжение армии не удалось.

В таких условиях части Русской армии вопреки всем запретам главкома опять начали проводить насильственные мобилизации, бесплатные реквизиции и просто грабить жителей. При этом естественное недовольство и сопротивление крестьян трактовалось как «большевизм» и сурово каралось. Всё это вызывало у населения ещё большую ненависть к власти Врангеля и Русской армии.

В итоге Русская армия пополнялась в основном пленными красноармейцами, насильно поставленными в строй. Во многих полках их число доходило до 80%.

Попытки занять Кубань, Екатеринославскую губернию и часть Правобережной Украины окончились неудачей. Кубанские казаки в массе своей не поддержали высаженный в августе десант под командованием генерала Улагая, и он потерпел поражение. А Махно отверг предложенный союз, заключил договор с большевиками и его отряды развернули боевые действия против частей Русской армии.

28 октября войска Южного фронта под командованием М.В. Фрунзе перешли в наступление. За пять дней Русская армия потеряла всё, что ценой больших потерь заняла и удерживала в течение почти пяти месяцев. Из отступавших частей массами дезертировали и сдавались как насильно мобилизованные таврические крестьяне, так и рядовые казаки. Части, состоявшие преимущественно из пленных красноармейцев, целиком переходили на сторону Красной армии. В итоге отступившая в Крым Русская армия потеряла в Северной Таврии около 20 тыс. бойцов — почти половину кавалерии и две трети пехоты.