Каир. Биография города - Джеймс Олдридж Страница 14

Вероятно, сначала в аль-Кахире не было ни купцов, ни сапожников, ни булочников, ни лавочников, но, по мере того как солдат, рабов, слуг, администраторов и писцов (в городе были тысячи мелких служащих) селили в отведенных для них районах, менялся и характер жизни города. Нет сомнения, что постепенно в город стали пускать купцов, а затем ремесленников, лавочников и сапожников.

Хотя фатимиды были ревностными миссионерами, им не удалось обратить народ в шиитскую веру. К тому времени, как умер аль-Азиз и власть перешла к его 11-летнему сыну Хакиму, изоляция и эгоцентризм аль-Кахиры подготовили ее к «божественной благодати» — новый халиф Хаким провозгласил себя богом.

Хаким играл в саду и только что взобрался на ветви большой сикоморы, когда явился запыхавшийся чернокожий наставник Баргаван и сказал:

— Спустись, мой мальчик. Да защитит бог тебя и всех нас.

В устах мусульманина это могло иметь одно значение: мальчик стал халифом. Ночью Хаким вступил в аль-Кахиру. Он шел за телом отца, которое несли на носилках, и смотрел на торчавшие из-под покрывала ноги покойника.

Евнух Баргаван прозвал Хакима «ящеркой», вероятно, потому, что он внешностью и повадками напоминал ящерицу. Все, кто видел его, пугались. У него, как и у отца, были большие голубые глаза. Он был безобразным и страшным, избегал дневного света и появлялся в городе по ночам, обычно верхом на ослике. Он приказал, чтобы все лавки торговали ночью и закрывались надень, но когда люди приспособились к этому странному порядку и стали веселиться по ночам, он их наказывал. В возрасте пятнадцати лет он велел слуге, носившему над ним большой зонт, убить Баргавана. Слуга убил наставника ударом ножа в живот. Через два года Хаким приказал умертвить убийцу Баргавана. Министерские обязанности Баргавана он передал сыну великого Гаухара — аль-Хасану, которого через несколько лет он тоже предал смерти.

Утверждая столь страшными методами свою власть, Хаким, по-видимому, вышел за рамки нормального, реального существования. В 1004 году он приказал перебить всех собак в аль-Кахире, запретил продажу пива, вина, винограда, «мулокхии» (шарики из молотого гороха и рыбы — национальное кушанье египтян) и рыбы без чешуи, причем нарушителям безжалостно отрубали головы. По его приказу сжигались фрукты, срубили все виноградные лозы, а весь мед (излюбленная сладость египтян), имевшийся в Фостате — Мисре, — около 5 тысяч банок — вылили в Нил. Затем он запретил женщинам выходить на улицу. Этот запрет длился семь лет и семь месяцев. По распоряжению Хакима сапожники не изготовляли женскую обувь, с общественных бань сняли вывески, показывавшие, какие из них предназначены для женщин.

Из сотен рассказов о жестокости Хакима самый страшный связан с именем храброго генерала Фадла, который спас Хакима и его режим от восставших племен. Случайно Фадл застал Хакима за страшным занятием: он резал на куски тело купленного за 100 золотых красивого ребенка, с которым сперва забавлялся, а затем убил. Фадл понял, что Хаким не простит ему несвоевременного появления. Придя домой, он написал завещание. Через час солдаты Хакима арестовали Фадла и обезглавили.

Шиитский халиф Хаким мнил себя мистическим перевоплощением Махди (мессии). Это можно было бы расценить как обычное религиозное тщеславие, если бы Хаким не был одержим опасной идеей, что наделен правом отнимать жизнь и даровать смерть. Церемонию его «обожествления» совершил перс по имени Дарази, который провозгласил, что Хаким унаследовал душу Адама и поистине является Создателем вселенной. Дарази сколотил новую секту — друзов, к которой и ныне принадлежат 200 тысяч мусульман в Ливане и Сирии.

Хаким, опьяненный мистическим самообожествлением, любил ездить один по ночам на своем сером осле по кличке аль-Камр (луна — арабск. яз.) и бродить по Мукаттамским горам. Иногда он уезжал на несколько дней. 13 февраля 1021 года он оседлал аль-Камра и всю ночь пробыл на Мукаттаме; на следующий день халифа видели в горах около Хелуана, после чего след его исчез. Вскоре офицеры обнаружили на дне колодца одежду Хакима со следами ножевых ударов. Ибн-Халикан заключает свой рассказ притчей о «некоторых глупцах», все еще верящих, что Хаким снова появится в мире. В это верят друзы Сирии и Ливана.

Историки склонны перечислять жестокие деяния Хакима, но надо сказать, что у него был вкус к литературе и поэзии, а великий арабский астроном аль-Юнус составил именно для него знаменитые Хакимитские астрономические таблицы. Хаким построил при дворце замечательный зал для изучения шиитской доктрины, точных наук и астрономии, и ученые съезжались сюда со всего мусульманского мира, так как здесь можно было вести свободные дискуссии и споры.

Но население Фостата — Мисра ненавидело Хакима. Убийство евнуха Баргавана вызвало такое сильное возмущение, что халифу пришлось несколько дней прятаться во дворце. В 1004 году Хаким приказал написать на всех мечетях Фостата — Мисра слова проклятия «спутникам пророка», чтобы досадить своим соперникам суннитам, которые считали, что «спутники» куда ближе к богу, чем фатимиды. Волна народного гнева вынудила Хакима отменить приказ, стереть оскорбительные надписи и даже издать распоряжение, предусматривавшее порку для всякого, кто посмел бы оскорбить «спутников пророка». Это была очевидная победа египтян.

В конце концов «обожествление» Хакима вызвало гражданскую войну, и снова войска были брошены на подавление восстания в Фостате — Мисре, где они безжалостно убивали, грабили и насиловали. Однако у черных солдат (суданцев) Хакима во дворце появились непримиримые соперники — турки и берберы. Между ними началась жестокая борьба за власть, и сражения происходили на улицах обоих городов. Вероятно, именно эта анархия, представлявшая опасность для фатимидов, и привела к убийству Хакима.

Аль-Кахира достигла подлинного расцвета при аль-Мустансире, наследнике Захира. Он был младенцем, когда умер Захир. Временно Египтом правила его мать, бывшая суданская рабыня, делившая власть с рабовладельцем, который когда-то продал ее в рабство. Аль-Мустансир правил Египтом 58 лет и был халифом в те времена, когда Вильям завоевал Англию. Было бы любопытно в деталях сравнить земельный феодализм Вильяма с денежно-торговой феодальной системой аль-Мустансира. Так, Вильям собирал со своей земли и ферм феодальную ренту натурой, тогда как аль-Мустансир получал наличными деньгами поборы с 20 тысяч лавок и 20 тысяч домов, принадлежавших ему в Кахире и Фостате — Мисре. Однако, как и Вильям, Мустансир был владельцем всех земель и городов страны, и только на берегах Красноморского канала (теперь его именовали: «Канал властителя правоверных») ему принадлежали 369 деревень.

Трудно сказать, какова была бы судьба Средиземноморья, если бы аль-Мустансир пользовался своими денежными накоплениями для той же цели, что и Вильям, который расходовал доходы от земли на создание могучей армии с целью завоеваний. Вильям ездил из одного города Нормандии в другой, собирая военную контрибуцию для вторжения в Англию, а аль-Мустансир тратил личные средства, полученные от военных завоеваний, на церемонию открытия нового канала в Фостате — Мисре. Это был традиционный египетский праздник, сохранявшийся с тех времен, когда самые ранние обитатели Египта тысячи лет назад прорывали первые ирригационные канавы. Он ехал по городу во главе 10 тысяч всадников, и каждая лошадь была одета в броню, украшенную золотом и драгоценными камнями. За ними следовали верблюды и мулы со сбруей из золота, и Ибн-Хасроу перечисляет других участников процессии: 20 тысяч берберов из племени кентани, 50 тысяч марокканцев, 20 тысяч масмудов, 10 тысяч восточных турок и персов (в основном родившихся в Египте), 30 тысяч рабов (купленных за деньги), 15 тысяч бедуинов племени хаджа, 30 тысяч белых и черных рабов, 30 тысяч негров с саблями и, наконец, дворцовые слуги, врачи, чиновники, писцы и т. д. Но это была не национальная армия феодальных сеньоров, направлявшаяся на завоевание, а частная оккупационная армия, которая должна была поразить пышностью и богатством местное население. Большей частью солдаты и челядь жили на положении нахлебников халифа в его закрытом городе аль-Кахире.