Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара - Отар Маргания Страница 14

Император понимал: одними лишь фискальными мерами ему не справиться со всеми своими проблемами, а, следовательно, главное изменение, происходившее в мировоззрении Иосифа, сводилось, пожалуй, к тому, что государство должно не только собирать налоги с подданных, но и создавать для них выгодные условия ведения дел, позволяющие разбогатеть. «Слабости человеческие», такие как, скажем, склонность к богатству и комфорту, в конечном счете могли обернуться силой государства, населенного зажиточными подданными.

«Общее благо, — отмечал П. Митрофанов, наиболее глубокий исследователь реформ эпохи Иосифа, — было, правда, единственной целью его жизни, ради него он работал не покладая рук, так что даже подорвал железное свое здоровье, но благо это понимал он по-своему, независимо от чьих-либо указаний, принимая советы лишь в том случае, если они ему нравились… Догматизма он был чужд и в экономической области: быть ли физиократом или меркантилистом, ему было все равно, лишь бы казна оставалась полна, а этого можно было достичь помимо беспощадной экономии и строго контроля за служащими усилением платежных сил населения, улучшением его благосостояния, размножением народонаселения по любой теории или системе: недаром Иосиф называл себя "атеистом" в области экономических вопросов».

Культурное заимствование для такого монарха играло огромную роль. В частности, большое значение для развития представлений Иосифа о том, какие преобразования требуется осуществлять в Монархии, оказала поездка во Францию, предпринятая в 1777 г.

Как раз в середине 70-х гг. там был осуществлен либеральный эксперимент Тюрго. Страна широко обсуждала проблему преобразований, и Иосиф имел хорошую возможность познакомиться с экономическим учением физиократов. Он не просто проводил время при дворе, но старался действительно узнать Францию. Император много ездил, изучал как народный быт, так и использовавшиеся французской бюрократией механизмы управления. Однажды ему довелось даже в каком-то местечке крестить ребенка:

— Как Вас зовут? — поинтересовался священник.

— Иосиф, — ответил будущий крестный отец.

— А фамилия?

— Второй.

— А род занятий?

— Император.

Но это все были частности. Главным, наверное, являлось изучение реформ и их последствий. Однажды в салоне император встретился с самим реформатором, и, как замечали наблюдатели, «с Тюрго он болтал очень много».

Под воздействием тщательного изучения зарубежного опыта Иосиф постепенно стал склоняться к необходимости снятия административных ограничений, препятствующих свободному развитию торговли и промышленности. «Император со времени возвращения из Франции только и бредит торговлей», — говорили в Вене.

Тем не менее реформы Иосифа были чрезвычайно противоречивыми. Таможенные преграды одновременно и снимались, и укреплялись. Власть цехов, заменялась властью бюрократии. Стремление ко всеобщему равенству оборачивалось игнорированием острых национальных проблем.

Кто не слушается, может убираться

Сам процесс преобразований начался еще до поездки во Францию. В 1775 г. в Монархии были в основном отменены внутренние таможни, что способствовало развитию торговли. Однако таможенная граница между Австрией и Венгрией продолжала существовать. Более того, сохранялась жесткая протекционистская защита от зарубежной конкуренции. Существовал большой список товаров, при импорте которых взималась пошлина, являвшаяся чуть ли не запретительной.

Ни до ни после времени правления Иосифа, если не считать периода наполеоновской континентальной блокады, система запретительных пошлин не была доведена до такой крайности. Некоторое смягчение протекционизма последовало лишь в 1809 г., когда министр граф Филипп Штадион провел Декрет о свободе торговли с немецкими государствами.

Противоречивость действий Иосифа объяснялась противоречивостью самой его натуры, тем что он отнюдь не был либералом, хотя и стремился к прогрессу. Настоящий либерализм в ту эпоху был еще немыслим. То, чего хотел добиться Иосиф, лучше всего передано в словах одного из современных ему публицистов. Тот сформулировал административный идеал императора: «Он хочет в буквальном смысле превратить свое государство в машину, душу которой составляет единоличная его воля…».

Даже министры Иосифа не имели никакой самостоятельности. Весь круг их деятельности определялся словами «доложить» и «исполнить». Когда аппарат осмеливался предлагать какие-то коррективы, чтобы ввести бурный поток императорских преобразований в более спокойное русло, Иосиф пресекал инициативу в зародыше. «Канцелярия хорошо бы сделала, — заметил он в ответ на предложение продлить срок изучения немецкого языка для чиновников в Венгрии, где этот язык вводился как государственный, — если бы оставила про себя свои советы… Мое распоряжение остается в силе… Кто же не хочет слушаться, тот может убираться подобру-поздорову, будь то канцлер или последний писец».

Император не терпел бездельников, что в принципе для экономического развития страны было довольно хорошо. Буквально через месяц после смерти Марии Терезии Иосиф приказал ликвидировать частный фонд императрицы, из средств которого выплачивались пенсии, являвшиеся кормушкой для многочисленных прихлебателей.

Однако представление Иосифа о том, что такое «бездельник», было слишком уж своеобразным. С одной стороны, он закрывал монастыри, с другой же — резко отрицательно относился к городам, считая их рассадниками паразитизма и дурных нравов. Закрыть города он, конечно не мог, но изыскивал меры для того, чтобы воспрепятствовать их развитию. Иосиф тратил средства из не слишком обильного госбюджета на субсидирование новых фабрик, однако получить поддержку мог только тот предприниматель, который открывал ее в деревне.