Танковые сражения войск СС - Вилл Фей Страница 14

В тылу, к востоку от Днепра, к снабжению войск были привлечены немецкие военнопленные и местное население. Бочки с топливом не везли на грузовиках, а просто катили по дороге. Боеприпасы несли на руках или везли на телегах, и каждая деревня отвечала за доставку припасов до следующей деревни.

Рано утром 7 ноября крупными хлопьями повалил снег, и над равнинами засвистел холодный северный ветер. Лужи и придорожные канавы покрылись белой коркой льда. Наша рота «тигров» под командованием Кальса, заменившего раненого Тетша, вышла в район сосредоточения. После короткой остановки рота двинулась в бой навстречу советским танкам, шедшим с севера со стороны Фастова и Ксаверовки. По дороге к фронту в одном из «тигров» вспыхнуло топливо и остатки масла. Пожар сопровождался несколькими мощными взрывами, и машина выгорела полностью.

Силой взрыва экипаж выбросило из люков, но, как это ни странно, никто не был ранен.

На киевской дороге, километрах в пяти к северу от Гребенков, наши передовые танки встретились с противником и сожгли шесть Т-34. Примерно часа через три им пришлось оставить населенный пункт, атакованный превосходящими силами вражеской пехоты. Они взорвали за собой мост и заняли оборону южнее.

По дороге мы подобрали восьмерых пехотинцев из строительной части — других немецких войск в этом районе не осталось. Многочисленные русские танки не оставили им никаких шансов. Около полудня снег сменился дождем. Холодную и сухую погоду сменили непрекращающиеся ливни. Пока наши отважные пехотинцы, подкрепившись нашими пайками, окапывались по обе стороны от дороги на Гребенки, на высотах перед нами стали рваться первые снаряды, взметая в серое небо столбы дыма. Не имея никакого другого прикрытия, наши танки и машины стояли на обратных склонах высот. Мы держали под прицелом шоссе на Киев, на котором в любой момент можно было ожидать появления русских танков.

Когда во второй половине дня три русских танка вышли из деревни и пересекли ничейную полосу, мы открыли огонь с дистанции около 1000 метров. Не прошло и пары минут, как под сосредоточенным огнем шести «тигров» они были окутаны огнем и дымом. Четвертый русский танк двинулся на запад от дороги в направлении Славя часом позже и разделил участь предшественников. Он получил попадание с 800 метров. В небо взвился огненный шар, и корпус танка разломился. После этой неудачной попытки русские сосредоточили свои атаки километрах в восьми к западу и всеми силами навалились на Славя, стремясь прорвать наш укрепляющийся фронт. Несколько дней русские орудия и танки вели огонь по Славя, и положение там было критическим.

Недавно сформированная 25-я танковая дивизия, прибывшая из Франции, была спешно брошена в бой. Учитывая критическое положение на нашем участке, отдельные подразделения дивизии шли в бой сразу после выгрузки, не дожидаясь сосредоточения. 25-й танковой дивизии было приказано занять Фастов, оставленный 8 ноября. Части дивизии вступали в бой, не имея боевого опыта и не зная обстановки. Случалось и так, что колонны на марше ночью натыкались на русские танки, и результатом становились «большие потери в людях и технике».

Тем временем другие части дивизии, в основном на гусеничных машинах, выступили от Белой Церкви через Гребенки и Славя на Фастов. 9 ноября был занят Фастовец, расположенный восточнее Фастова.

9 и 10 ноября из-за повреждения гусениц мы провели в ремонтной роте, расположившейся в огромном заводском цеху на северной окраине Белой Церкви. Обстановка в городе совершенно изменилась. Вернулись спокойствие и уверенность! По улицам в сторону фронта двигались войска и машины. Солдатский клуб был открыт, и в нем отбоя не было от посетителей. В городе расположился штаб танкового корпуса.

Тем временем части вернувшейся из Италии танковой дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» разгружались на станции и выступали на фронт через Гребенки, Славя и Фастов. Кризис под Белой Церковью миновал. Фронт начал стабилизироваться. Хотя упорные сражения не затихали ни днем, ни ночью, мы с большей уверенностью смотрели на перспективу дальнейших боев.

Вечером 11 ноября мы двинулись в бой в районе Славя. Здесь прорвались русские танки. На краю деревни, среди взрывов снарядов, в небо поднимались столбы пламени над горящими домами и вражескими танками. Мы слышали шум круживших поблизости русских танков. Адъютант коротко передал нам приказания. Мы выступили из Славя, вышли из прикрывавшего нас кустарника и вдруг в дыму увидели черное, массивное брюхо вражеского танка метрах в двухстах от нас. Быстро прицелившись, мы выстрелили, и из ствола орудия вырвался длинный сноп огня. Тут же мы увидели беловато-желтое облако взрыва. Вверх поднялось грибовидное облако дыма и пламени, скрывшее от нас картину разрушения.

Метрах в двухстах восточнее Славя мы подбили второй русский танк, уже прорвавшийся через наши позиции. Судя по всему, он застрял или потерял гусеницу и был практически беспомощен. Около 8 часов вечера огонь вражеской артиллерии начал стихать, а затем и вовсе прекратился. Пехотинцы «Лейбштандарта» стали вылезать из полуразрушенных окопов и греться за кормой нашего танка, у раскаленных выхлопных труб и двигателя.

Вечером, пока мы плясали от холода вокруг танка, несколько солдат подобрались к подбитой русской машине и обнаружили, что ее борта все еще раскалены. Даже находясь на приличном расстоянии, мы чувствовали запах горелого человеческого мяса. Похоже, башню вместе с орудием сорвало с погона; все люки болтались на гнутых петлях. Мы осторожно заглянули внутрь — беспорядочная масса металлических планок и кусков железа. На полу и на водительском сиденье мы разглядели ссохшуюся, обугленную массу. Похоже было, что тела механика-водителя и экипажа усохли до размеров ребенка!

Вскоре после полуночи пришел приказ приготовиться. Мощной ударной группировке было поручено наступать из района Славя. Мы должны были двинуться на восток и выйти к железной дороге на Фастов. Там снова нужно было заткнуть брешь. Задание было не из приятных. Ночью в пути мы ориентировались по бледным огням и громкому гулу боя. В юго-восточной части поселка Гребенки, на другой стороне озера и рядом с большим сахарным заводом, пылали огромные костры. Сверкали выстрелы, и эхо разносило шум битвы. Никто не знал, как далеко в поселок вошли русские танки, где они и где обороняются наши собственные войска. Когда мы наконец подготовились к бою среди горящих домов, бледный рассвет нового дня осветил затянутые дымом улицы. Зеленые и красные огоньки трассеров пролетали над озером и хлестали по домам. Откуда-то доносились короткие и резкие звуки выстрелов танковых орудий. Как тут разобрать, где свои, а где чужие? По мере того как становилось светлее, стало легче разглядеть местность. Мы медленно двинулись в сторону озера. Снова резкий грохот выстрела танковой пушки! Все вздрогнули, увидев, как вспышка осветила небо. Проклятие! Откуда стреляют? Возле озера, у самого моста, мы увидели пылающий русский танк. Вокруг него лежали убитые и раненые солдаты. Потом мы наконец встретили свои танки. Командир разведывательного взвода доложил обстановку. Мы объехали озеро, медленно двигаясь вверх по пологому склону к окраине поселка, а затем по неглубокому оврагу между домами выехали на огневую позицию. Тут показались три русских танка. Не более чем в ста метрах от нас. на свету показался силуэт первой машины.