Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана - Екатерина Глаголева Страница 14

Закрытые пушечные порты (квадратные вырезы в корпусах судов для размещения пушек) были изобретены в 1500 году французским корабелом Де Шаржем. Прежде во время похода их закрывали парусиной, что, разумеется, не могло гарантировать водонепроницаемости. Теперь пушки можно было устанавливать не только в надстройках и на верхней палубе, но и на нижних палубах, что даже повышало остойчивость судна. Однако из-за отсутствия теоретических расчетов при постройке корабля порты зачастую располагали слишком близко от ватерлинии, и при малейшем крене суда могли затонуть, черпнув воды.

Крышки орудийных портов изготавливали из толстых досок, обшитых поперечными планками, и подвешивали на шарнирах. Открывали и закрывали их изнутри, при помощи двух разных тросов. На верхней палубе в фальшборте орудийные порты делали без крышек и называли полупортами. Размеры портов и расстояние между ними зависели от диаметра ядра. Так, ширина и высота портов составляли соответственно 6,5 и 6 диаметров ядра, а расстояние между осями портов — примерно 20–25 диаметров.

Покровительницей пушкарей и канониров считалась святая Варвара; ее именем французы называли ту часть трюма, где хранили запасы пороха, — крюйт-камеру.

Капитанам приходилось делать выбор между быстроходностью и безопасностью: увеличить скорость хода можно было только за счет дополнительных парусов, а чем больше весят снасти, тем меньше можно взять на борт пушек Такелаж к тому же смещал центр тяжести судна, поэтому его приходилось уравновешивать, закладывая в пространство между трюмом и днищем корабля большее количество балласта в виде крупного щебня или камней.

На всех кораблях, кроме самых малых, имелись также одна-две весельные лодки, шлюпки или пироги для высадки на сушу или сообщения между кораблями. Флибустьеры иногда делали их сами, выдалбливая из цельного ствола дерева, но чаще всего «реквизировали» у испанцев, особенно у побережья Кубы и Картахены.

«Кедр очень хорош для постройки кораблей и каноэ, — писал в своих воспоминаниях Эксквемелин. — Каноэ — это лодки, выдолбленные из цельного ствола дерева, но плавать на них можно не хуже, чем в шлюпке. Индейцы умеют изготовлять такие каноэ без всяких железных инструментов. Делают они это так: дерево обжигают, когда оно еще стоит на корню, и опаливают должным образом. Когда дерево падает, под ним разводят большой костер и становятся вокруг с водой наготове, заливая те места, которые обгорать не должны. Затем каменным топором выскабливают выгоревшую древесину и получают новое каноэ. На таких каноэ можно пройти миль двадцать, пятьдесят, а иногда даже и добрую сотню».

Известный пират Бартоломео Португалец однажды был вынужден бросить свой корабль, атакованный превосходящими силами испанцев. Чудом спасшись от виселицы, он добрался до Порт-Ройала, набрал там новую команду погрузил ее на каноэ и отправился в Кампече — забрать свое судно. Испанцы не обратили внимание на людей в лодках, решив, что это контрабандисты. Пираты пробрались на корабль и вывели его из бухты на глазах у пораженной охраны. Правда, Бартоломео опять не повезло: его корабль сел на мель у острова Хувентуд. Пиратам пришлось вновь пересесть на лодки и вернуться в Порт-Ройал, где Бартоломео с помощью друзей наскреб денег на новое судно.

«На глазок» и «по памяти» делали не только сами корабли, но и разные корабельные приспособления, например якоря. Каждый мастер руководствовался опытом своего учителя или своим личным. Одни делали рога якоря совершенно прямыми, другие придавали им изогнутую форму, с выступающей пяткой в середине. Разными были и углы отгиба рогов от продольного стержня — веретена, и площадь лап. В одних случаях шток (поперечная перекладина на веретене якоря) делался в сечении квадратным, в других — круглым или овальным. Каковы наивыгоднейшие формы и пропорции отдельных частей якоря, никто толком не знал. Якорь испанского галеона, сделанный из дерева и кованого железа, достигал в длину около десяти метров. На военных линейных кораблях XVIII века было несколько якорей — становые и запасной; кроме того, несколько малых якорей (верпов) служили для снятия корабля с мели, передвижения в безветренную погоду и на реках против течения. Верпы завозили вперед на шлюпках, а потом подтягивали к ним судно, вращая за деревянные рукояти особый ворот для наматывания якорного каната.

Кузнецы не умели ковать надежные прочные якоря для больших кораблей: для их изготовления нужны были тяжелые молоты, которые могла приводить в движение лишь сила падающей воды. На протяжении столетий недостаточная прочность якорей часто становилась причиной морских катастроф. Рифы Багамских островов, восточные барьерные рифы Бермудских островов, отмели мыса Гаттерас во время вест-индских ураганов становились последним пристанищем десятков «золотых» и «серебряных» галеонов только потому, что их якоря не могли противостоять силе шторма. Весной 1715 года во время перевозки очередной партии сокровищ эскадра испанского «Золотого флота» вынуждена была из-за урагана стать на якорь у острова Ки-Ларго близ Флориды. Ни один из якорей не выдержал, и все 14 галеонов оказались на рифах.

Но не только якоря ответственны за гибель кораблей. Очень часто моряков подводили якорные канаты и цепи. Сейчас даже трудно себе представить, как моряки парусного флота умудрялись управляться с якорными канатами толщиной 20 (!) сантиметров. Согласно тогдашним техническим нормам, окружность каната, выраженная в дюймах, должна была равняться осадке полностью нагруженного судна в футах.

При подъеме якоря с илистого грунта канат часто выходил из воды облепленным илом или жидкой глиной. Толстые пеньковые канаты очень долго не просыхали, а это значительно укорачивало срок их службы. Чтобы сняться с якоря, даже самая опытная и искусная команда тратила уйму времени и сил. Толстенный канат нельзя было обернуть вокруг ворота, и для его «выхаживания» применяли более тонкий конец. Его закрепляли на вороте, который обычно находился на шканцах, на корме, и раскладывали кольцом по палубе вдоль обоих бортов. К тонкому канату крепили сам якорный канат. Матросы часами крутили ворот — иногда этой работой было занято до пятидесяти человек. В 1722 году капитан флибустьеров Томас Анстис, завидев два линейных корабля под командованием адмирала Флауэрса, которого английский король отрядил для борьбы с пиратами, попросту перерубил якорный канат и успел скрыться благодаря попутному ветру. Во время продолжительных стоянок на якоре команде приходилось время от времени перепускать канат, чтобы избежать трения в одном и том же месте. Чтобы пеньковые якорные канаты быстро не перетирались, их обматывали в некоторых местах плетенками из ворсы (пеньки, нащипанной из старых смоленых веревок) или парусины. Во время шторма близ подветренного берега участь парусного судна всецело зависела не только от крепости якоря, но и от длины вытравленного каната, а травить его было трудно и рискованно.

А как же железные якорные цепи, которые были известны морякам еще в глубокой древности? Британцам понадобилось 16 столетий, чтобы реанимировать идею галльских кузнецов. Только в 1638 году промышленник Филипп Уайт предложил снабдить корабли королевского флота якорными цепями собственного изготовления, но замена канатов на цепи шла медленно из-за сложности изготовления последних. Кроме того, капитаны боялись расстаться с привычными канатами и вверить судьбу своих кораблей непрочным и тяжелым цепям. Их широкое использование началось только в конце XVIII века, после знаменитого плавания Джеймса Кука.