Путь на юг - Александр Майборода Страница 14

Требование князя собрать вече не закон для старшин, однако на этот раз интересы всех совпали, и так как от слов до дела один шаг, то старшины отправились из княжеских палат на городскую площадь.

За воротами княжеского дворца Лисий хвост поймал первого же мальчишку и велел ему бежать на площадь и ударить в набат, чтобы народ собрался к приходу старшин.

Таким образом, старшины шли под тягучий гул большого колокола. Шли неторопливо. Городским старшинам предстояло объясняться с народом; а что попало перед народом говорить нельзя. Не дай бог! - сочтут за дурака, тогда точно прогонят со старшин. Поэтому старшины тщательно обдумывали слова, которые они должны были произнести перед народом.

Гостомысл и бояре со старшинами не пошли.

Стоум сказал Гостомыслу, что им нельзя приходить на площадь раньше старшин, чтобы горожане не подумали, что в набат ударяли по приказанию князя.

Князь не мог собирать вече без военной опасности. Поэтому пусть сначала с народом объясняются старшины.

Поэтому, когда старшины пошли па площадь, Гостомысл не торопился. К тому же ему необходимо надеть одежду, приличную для разговора с пародом.

Стоум предложил одеть Гостомыслу доспехи.

— Почему доспехи ? Я же не в сражение иду - спросил Гостомысл.

— Вече будет похуже сражения. А доспехи придают человеку мужественный и грозный вид. Они тревожат людей. Внушают уважение к человеку в доспехах, - начал объяснять психологию Стоум.

— Заумно, — сказал Гостомысл.

— Это необходимо для разговора с горожанами, — пусть они видят, что ты настоящий воин и недоверие к тебе старшин напрасно, — сказал Стоум.

— Понял, — перебил его Гостомысл. — Давайте одеваться.

В сопровождении Стоума и Ратиши Гостомысл перешел в комнату, где служанки сняли с него парадный наряд и одели в специальную одежду под доспехи. В это время слуги, ответственные за хранение оружия, принесли доспехи и стали прилаживать их на Гостомысла.

Пока надевали доспехи, Гостомысл напряженно думал, о чем свидетельствовал напряженный взгляд, устремленный куда-то сквозь бревенчатую стену.

Как только слуги закончили работу, Гостомысл разрешил им уйти. Слуги, кланяясь, удалились.

Гостомысл обратился к Стоуму:

— Богдан сейчас настраивает против меня народ. Ты, думаешь, народ согласится, чтобы я остался их князем?

— Не знаю, — сказал Стоум.

«Однако когда припекает, и кланяться не брезгуешь!» — мелькнула в голове у Стоума злорадная мысль. Все же он все еще был обижен на Гостомысла.

Но судьба дружины связана с судьбой Гостомысла. Прогонят Гостомысла из города, и боярин потеряет власть. Поэтому, немного подумав, он сказал:

— Все зависит от того, что ты им скажешь.

Гостомысл вздохнул:

— Но что я могу сказать им? Что я молод? Что у меня нет дружины? Что у меня нет казны? Это только их оттолкнет от меня. Нет у меня ничего, чтобы склонить народ на мою сторону.

Стоум хитро прищурил глаза.

— Но ты можешь дать им то, что люди боятся потерять

пуще всего.

— И что же?

— Жизнь и свободу.

— Но я им не могу дать больше свободы или жизни, — возразил Гостомысл.

— Но может случиться так, что кроме тебя некому будет защитить их жизнь и свободу, — сказал Стоум.

— Пока этого не случилось. А то, что было, они уже забыли, — сказал Гостомысл.

— Им можно напомнить, — сказал Стоум.

Гостомысл бросил на него заинтригованный взгляд.

— Ты о чем?

— О том, что разбойники не ушли в Данию, — сказал Стоум.

— Милана говорила об этом. Брат Готлиба, король датский Годофрид, пообещал в случае появления Готлиба в Дании, повесить его на первом же дереве, — сказал Гостомысл.

— Это многие знают, — поддакнул Ратиша, до сих пор молча слушавший разговор.

— Но не помнят страха перед разбойниками, — сказал Стоум, — страх, как костер, а чтобы костер хорошо горел, надо подбрасывать в него дрова.

— Ты что предлагаешь? — спросил Гостомысл.

Стоум что-то шепнул ему на ухо. На лице Гостомысла пробежала тень изумления, затем он кивнул головой и сказал:

— Делай, как задумал.