Разгадка 1937 года - Юрий Емельянов Страница 14

Осенью 1924 года Троцкий возобновил борьбу за власть. В опубликованном им предисловии к собственным сочинениям „Уроки Октября“ он обрушился с острой критикой на руководство партии. При этом особо злые нападки были направлены против Зиновьева и Каменева. Снова в партии развернулась дискуссия. В ходе нее Ленинградский губком принял решение об исключении Троцкого из партии, поскольку его руководитель Зиновьев и поддерживавший его Каменев хотели довести борьбу с Троцким до конца.

Как через год напоминал Сталин, „мы имели некоторую борьбу с ленинградцами и убедили их выбросить из своей резолюции пункт об исключении. Спустя некоторое время после этого, когда собрался у нас пленум ЦК и ленинградцы вместе с Каменевым потребовали немедленного исключения Троцкого из Политбюро, мы не согласились и с этим предложением… получили большинство в ЦК и ограничились снятием Троцкого с поста наркомвоена“.

Троцкий остался членом Политбюро, когда Зиновьев, Каменев и их сторонники выступили против Сталина, Бухарина, Рыкова и других членов Политбюро. При этом Зиновьев и другие повели атаку под лозунгом борьбы с „правым уклоном“, вождем которого считался Бухарин. Сталина же считали заложником позиции Бухарина.

Перед XIV съездом партии Сталин и его сторонники не раз пытались преодолеть разногласия миром. За 10 дней до начала съезда, 8 декабря, Сталин обратился с письмом в президиум XXII Ленинградской партийной конференции, в котором опровергал слухи об „антиленинградской“ резолюции, якобы принятой Московской XIV партийной конференцией. Для этого Сталин предлагал „ленинградцам“ ознакомиться не только с резолюцией Московской партконференции, но и с содержанием ее стенограммы. Сталин высказывал беспокойство по поводу выступлений „некоторых товарищей“ на Ленинградской партконференции „с речами, призывающими к открытой борьбе на партийном съезде. В настоящих условиях единство ленинцев, — даже если между ними и имеются некоторые расхождения по отдельным вопросам, — является необходимым более, чем когда-либо“.

Через неделю, 15 декабря, Сталин, Калинин, Дзержинский, Молотов направили письмо в Ленинградское руководство, в котором вновь предлагался компромисс.

В отчетном докладе ЦК на съезде партии Сталин постарался не обострять внутрипартийных противоречий. В первых же словах он объявил, что у него нет глубоких разногласий ни с кем из других руководителей партии. Говоря же о своем отношении к „уклонам“, он также постарался занять примирительную позицию. Признав справедливым критику некоего Богушевского, который, по словам Сталина, допустил „уклон в сторону недооценки кулацкой опасности“, Сталин в то же время не счел этот „уклон“ серьезным. Однако тут же Сталин решительно осудил „другой уклон — в сторону переоценки кулацкой опасности, в сторону растерянности перед кулацкой опасностью, в сторону паники: „кулак идет, караул!“ <…> Вы спросите: какой уклон хуже? Нельзя так ставить вопрос. Оба они хуже, и первый и второй уклоны“.

Однако попытки Сталина ограничиться в полемике завуалированными намеками не были поддержаны Зиновьевым, Каменевым и их сторонниками, которых вскоре стали именовать „новой оппозицией“. В своем выступлении Каменев выдвинул весь набор обвинений, которые были изложены в „Платформе четырех“. При этом он обвинял Сталина в том, что тот „целиком попал в плен… неправильной политической линии, творцом и подлинным представителем которой является т. Бухарин“. В конце своей речи он заявил: „Именно потому, что я неоднократно говорил товарищу Сталину лично, именно потому, что я неоднократно говорил группе товарищей-ленинцев, я повторяю это на съезде: я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского штаба… Мы против единоличия, мы против того, чтобы создавать вождя“.

Эти слова Каменева были встречены аплодисментами ленинградской делегации и бурей возмущения остального зала. Раздавались крики осуждения („Неверно! Чепуха! Вот оно в чем дело! Раскрыли карты!“) и возгласы в поддержку Сталина. („Сталин! Сталин! Большевистский штаб должен объединиться!“) В защиту Зиновьева и Каменева трижды выступала Крупская. Однако ее усилия не помогли Зиновьеву и его сторонникам. Они были в явном меньшинстве.

После столь острой дискуссии Сталин в своем заключительном слове перешел к открытой полемике против Зиновьева, Каменева и их сторонников.

В дискуссии, которая развернулась на XIV съезде партии, Троцкий не принял участие, а лишь со злорадством наблюдал разгром своих противников. После завершения съезда Зиновьев и Троцкий были переизбраны в состав Политбюро. Лишь Л. Б. Каменев был переведен из членов Политбюро в кандидаты. Еще один сторонник Каменева и Зиновьева, Г. Я. Сокольников, перестал быть кандидатом в члены Политбюро.

Однако оппозиционеры не прекратили борьбу. В начале июня 1926 года в подмосковном лесу было проведено тайное собрание сторонников оппозиции, организатором которого был заместитель военного наркома М. М. Лашевич. Было известно, что Зиновьев использовал аппарат Коминтерна, который он продолжал возглавлять, для подготовки и распространения материалов оппозиции.

А вскоре бывшие заклятые враги зиновьевцы и троцкисты объединились. Программным документом так называемой объединенной оппозиции стало „Заявление 13-ти“, подписанное Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Крупской, Пятаковым, Лашевичем, Мураловым и другими. Зиновьевцы отрекались от своих недавних атак на Троцкого и троцкистов. Последние же осуждали свои выпады против Зиновьева, Каменева и других. И троцкисты, и зиновьевцы объявили, что они представляют подлинных „большевиков-ленинцев“ и ведут борьбу „против правого уклона“.

Осенью 1926 года опять развернулась дискуссия. На сей раз руководству партии во главе со Сталиным, Бухариным и Рыковым противостоял объединенный беспринципный блок зиновьевцев и троцкистов, сплотившихся в борьбе за власть. „Объединенная оппозиция“ не получила поддержки в партийных массах. С 1 по 8 октября 1926 года в партийных ячейках Москвы и Ленинграда, на собраниях которых присутствовало 87 388 человек, за оппозиционеров проголосовало лишь 496 человек. Еще в июле 1926 года из состава Политбюро был выведен Зиновьев, а в конце октября — Троцкий. Тогда же Каменев был освобожден от обязанностей кандидата в члены Политбюро. Оппозиция объявила о прекращении борьбы.

Однако с весны 1927 года внутрипартийная борьба возобновилась. 24 мая 1927 года в ЦК ВКП(б) было направлено письмо, подписанное 83 оппозиционерами во главе с Троцким и Зиновьевым. „Заявление 83-х“ содержало обвинения руководства партии в проведении неверной внутренней и внешней политики, а также в адрес руководства Коминтерна. В это время произошло обострение международной обстановки и возникла угроза нападения на СССР.

24 мая 1927 года в своей речи на пленуме Исполнительного комитета Коминтерна (ИККИ) Сталин заявил: „Я должен сказать, товарищи, что Троцкий выбрал для своих нападений на партию и Коминтерн слишком неподходящий момент. Я только что получил известие, что английское консервативное правительство решило порвать отношения с СССР. Нечего и доказывать, что теперь пойдет повсеместный поход против коммунистов. Этот поход уже начался. Одни угрожают ВКП(б) войной и интервенцией. Другие — расколом. Создается нечто вроде единого фронта от Чемберлена до Троцкого“.