Знаменитый универсант Виктор Николаевич Сорока-Росинский. Страницы жизни - Рива Шендерова Страница 14

Именно в этот вечер от Виктора Николаевича я впервые услышала и о том, что в повести А. Гайдара «Р. В. С.» председателем действительно существовавшего Реввоенсовета был Троцкий. Имя его было опущено. Просто Председатель Р. В. С.

Говорил негромко и посоветовал не пересказывать эти его речи. Я и не пересказывала никому никогда. Впервые пишу об этом здесь. В 1954 году, накануне выпускного экзамена по литературе, я по пала на операционный стол. Экзамены на аттестат зрелости не сдавала, и хоть в моем аттестате стояли только «отлично», золотую медаль не получила. Сдавала на общих основаниях вступительные экзамены на биофак ЛГУ им. А. А. Жданова, получила двадцать пять баллов из двадцати пяти возможных (пять экзаменов) и стала студенткой. Виктор Николаевич хвалил меня, сказал, что я совершила мужественный поступок - выйти на экзамены через два с половиной месяца после тяжелой операции «не каждому по плечу», что он гордится мной. А еще он сказал (цитирую дословно): «Хорошо, Рива, что не пошла на исторический факультет. История у нас - загадочная наука. Чтобы в ней сделать карьеру, надо очень много и глубоко молчать. А ты бы не могла молчать, и не молчала бы». Виктор Николаевич, совершенный гуманитарий, не знал, каким страшным полем битвы была у нас биология. Но и я в то время еще этого не знала, а похвалой Виктора Николаевича была счастлива - он видел во мне человека, имеющего собственные принципы, поющего «своим голосом».

Наши задушевные беседы становились все интереснее. Об отечественной истории, о том, что Россия, несмотря на массу прекрасного в ней, по сравнению с Европой - глубоко отсталая страна. «Мы еще в звериных шкурах ходили, а в Англии был Шекспир». Ивана IV Грозного учитель считал исчадием ада, опричнину - кровавой сатанинской выдумкой. Твердо заявлял, что И. В. Сталин и его окружение - точное повторение Ивана Васильевича с его верными опричниками. Цели и методы такие же - вынюхать крамолу и уничтожить ее, предварительно заставив человека оговорить себя и всех окружающих под дикими пытками, а затем предать неминуемой позорной и лютой смерти. Обратил мое внимание на пьесу «Великий Государь» (автора не помню), которая шла в нашей Александринке с участием самых блестящих актеров долгие годы при жизни Сталина, но была навсегда убрана из репертуара после ХХ съезда партии. Указал на откровенную нелюбовь «корифея» к Петру I. Сам Виктор Николаевич глубоко уважал Петра за «окно в Европу», за личное мужество, за тяжкие труды на протяжении всей жизни, за Санкт-Петербург, за тягу к наукам, за стремление разбудить Россию. При этом отлично знал, что Петр I - абсолютный монарх, крепостник, податному сословию при нем жилось еще тяжелее, чем до него. «Россию поднял на дыбы».

Терпеть не мог доносчиков, охранку. Презирал этих людей.

Говорил, что «Союз Михаила Архангела» и «Союз русского на рода» - позорные организации погромщиков и убийц, официально поддержанные в начале ХХ века «насквозь прогнившей властью» и созданные по ее указке. Считал Николая II одним из главных виновников тех катаклизмов, которые сотрясали нашу страну. Виктор Николаевич доверительно сообщил мне, что с незапамятных времен до сего дня у нас существует бытовой антисемитизм. Великий Достоевский не был свободен от этого гнусного чувства. Вполне преодолеть его сумели Л. Н. Толстой и А. П. Чехов. Сам учитель считает антисемитизм человеческим позором. Вот почему мои имя и фамилия внушают Виктору Николаевичу тревогу за мою судьбу.

И тут я напомнила учителю о том, что была жестоко наказана им, о «фельдфебеле», «унтере Пришибееве», «Держиморде», других обидных словах, публично брошенных мне в лицо за то, что я дала пощечину Оле Эгле: «Вы, Виктор Николаевич, даже не выслушали меня. Ведь я защищала свое достоинство, Оля назвала меня жидовкой. Чем и как, по-Вашему, я должна была ей ответить?».

Виктор Николаевич долго молчал. Он был смущен. Произнес: «Почему ты мне ничего не рассказала? Ну не тогда, после?» Я ответила: «Вы сами учили, что жаловаться подло». Тогда учитель сказал: «Я был категорически неправ. Судья (а я взял на себя его роль) обязан выслушать обе стороны прежде, чем принять решение. Я не пожелал слушать тебя, только возмущался твоим поступком. Ведь ты - моя любимая ученица, на тебя равняется класс, а тут руки распустила. Да, Рива, у тебя не было другого выхода. Олю надо было поставить на место. Я виноват. Прости меня».

Я со слезами на глазах ответила, что давным-давно простила, хотя тогда, много лет назад, мне было тяжело и тоскливо. «Понимаю, Рива. Сделанного не воротишь. Досталось-таки тебе. Сильным всегда достается больнее», - прибавил учитель, горько усмехаясь.

Как я уже говорила, он искренне приветствовал власть рабочих и крестьян; после смерти Ленина, после резкого упразднения нэпа понял, что многое «неладно», но честно, творчески работал, учил, воспитывал, верил в идеи социализма.

«Цель - вот что является самым главным в жизни и без чего самое комфортабельное существование теряет свой вкус и превращается в нестерпимую муку», - эту фразу я много раз слышала от учителя.

Однажды речь зашла о героизме, о самопожертвовании. Виктор Николаевич был серьезен и задумчив. «Понимаешь, Рива, способность на истинно геройский поступок - это редкое качество человека, сознательно, обдуманно идущего на страдания и смерть ради другого, других людей. Множество геройских поступков мгновенны, неосознанны, почти инстинктивны. Большинство таких поступков заканчивалось смертью (хорошо, если мгновенной) совершившего. Война дала бесчисленные примеры именно такого героизма - подвиг Александра Матросова, например.

С человеческой точки зрения подвиг Алексея Мересьева выше. Его страдания превозмогают меру человеческую. Но летчик не только победил смерть, которая ползла рядом с ним, глядела ему в глаза в течение нескольких суток. Летчик без обеих ног снова стал летать! Невероятно, но факт.

А вот часто говорят о героической смерти Пети Ростова. Убежден, что никакого героизма здесь нет и в помине. Безусловно хороший, патриотически настроенный граф-подросток (от силы пятнадцати лет) понятия не имеет о воинской дисциплине, не вникает в приказание командира отряда - не высовываться, скакать только рядом с ним, - немедленно после сигнала к атаке вырывается вперед и с криком "Ура!" получает пулю в грудь. Кого вдохновил его поступок? Операция была прекрасно продумана и подготовлена Денисовым и Долоховым, прошла строго по плану. А нелепая, ненужная смерть Пети принесла лишь страшное горе семье и друзьям».

Виктор Николаевич с глубоким чувством омерзения рассказывал мне, что «объединительная» идея «разлагающейся монархии - самодержавие, православие и народность» - полностью, без поправок и купюр перенесена в нашу жизнь: генеральный секретарь правит, как абсолютный самодержец; партийные идеи и щупальца опутали все стороны жизни, как когда-то православная церковь (характеристики, подписываемые без конца у «тройки», отчеты беспартийных на партбюро и тому подобные хорошо мне знакомые «прелести» нашей жизни - это те же справки от приходского священника о постах, посещениях Храма, о благонамеренности, без которых нельзя было венчаться, поступать на работу...). Наконец, «народность». Это безликая масса, одобряющая все решения батюшки-царя. Была и осталась. Даже мощи свои завели для поклонения - Мавзолей с его набальзамированными обитателями (Виктор Николаевич считал, что Ленина надо захоронить по российскому обычаю, ни в коем случае нельзя оставлять тело поверх земли).